Андрей Мансуров - Адонис

– Да нет, ничего это не значит. Сами помните: игры со временем – одна из любимых фишек наших хозяев. Они могут давать его фрагменты – как бы участками. Скажем, тут, в шахте – пятьсот лет назад, в форпосте – наше реальное, настоящее. В псевдопространстве забарьерья его не имелось вообще… Так что вероятней всего это – какое-то местное, локальное, местона… Тьфу ты – времянахождение. А там, снаружи, думаю, (Вернее – сильно надеюсь!) всё осталось как и всегда. То есть – в реале. Иначе всё это просто не имело бы смысла! Ладно, двинулись – а то осталось всего полтора часа!

Крышка аварийного люка наружу нашлась быстро: она и не думала прятаться, а одиноко висела на единственной несгнившей петле, полуоткрытая и покачивающаяся на ветру. Занудный скрип проржавевшей оси не дал бы им пройти мимо, даже если б они и проглядели это место. Что казалось вообще нереальным – они обыскивали все закоулки подсобного помещения тщательно.

Снаружи было светло, однако свет показался Эвансу странным. Рикер, первым рискнувший отворить люк настежь, выматерился. Потом обернулся к ним:

– Достала меня, если честно, чёртова «экзотика». Но такое – в первый раз вижу.

– Что именно, Рикер?

– А посмотрите, и сами увидите. Это безопасно. Вроде. Снаружи – никого. Я имею в виду – никого кусачего. – Рикер в сердцах от души пнул многострадальную крышку, и та вдруг со страшным скрежетом и звоном вывалилась наружу, загрохотав по скалам!

– Сволочи. Ничего не скажешь: попортил я казённое оборудование… Ладно, пусть они мне счёт вышлют. Лет этак ещё через восемьсот.

Рикер, отодвинувшись, уступил им место у отверстия. Парк и Эванс подошли.

Зелёное, скорее даже изумрудное, солнце не сильно удивило Эванса. Парк же обижено, как показалось Эвансу, проворчал, скривившись, как от зубной боли:

– Не бывает зелёных солнц. Красное – да, оранжевое, белое, даже голубое – сколько угодно! Но – не зелёное!

Рикер предпочёл промолчать, насуплено глядя в тоннель, по которому они пришли, Эванс снова вздохнул:

– Какое счастье, что вокруг – любимые джунгли. И я даже вижу отсюда наш форпост: вон он, стоит себе, родной! Все три этажа на месте!

– Ну, превосходно. Найти бы к чему привязать чёртову верёвку, и можно спускаться!

– Привязывать не надо. А то не вынем. А нам ещё лезть с ней к ручке в нашей двери.

– Ладно, я неправильно выразился – куда бы её продеть. Сложив вдвое…

Впрочем, эта проблема разрешилась быстро: верёвку продели в сквозное отверстие в косяке, вернее – в щель, образовавшуюся между сильно проржавевшим косяком и окружающей породой.

Рикер спустился первым. Огляделся, как всегда сплюнул. Задрал голову:

– Ну, чего ждёте? Второго пришествия? Чисто!

Эванс, сопя и потея – похоже, всё ещё болен! – слез вторым.

Парк спустился быстрее всех, дёрнул за верёвку. Она, извиваясь кольцами, сделавшими бы честь любой змее, улеглась у их ног. Рикер открыл было рот…

Но сразу закрыл его, хлопнув по нему ладонью, и Эванс вполне его понял: не хватало им только кромсать на куски собственную верёвку, превратившуюся в змею!

Так что её, аккуратно и почти нежно придерживая, сложил и повесил на плечо, Парк. Выразительно на обеих напарников посмотрев, и верёвку вежливо погладив.

После чего они двинулись по изумрудному песочку сторожевой полосы к вожделенному форпосту. Это не заняло много времени.

– Смотрю, ничего тут не изменилось. К счастью. Я говорю, – Рикер задрал голову к небу, – спасибо хоть и на этом!

– А ещё спасибо, – это влез Парк, – что убрали своих «птичек». Ну, или хотя бы спрятали их.

– Постой-ка! Ты это – всерьёз?!..

– Ну да. Не думаю, что наблюдение прекратилось. Просто оно теперь тоже ведётся на более высоком уровне. В соответствии с уровнем ставящихся перед нами задач. И в соответствии с технологией вроде старинного «Стеллз». Ну, то есть – визуально – …рен заметишь! Нужны приборы.

– Блинн… А ты умеешь приободрить.

– Ну – так! На том сто и м. Ладно, хватит любоваться природой и архитектурными достоинствами нашего дома. Эванс. Больной там, или не больной – а придётся тебе всё равно быть внизу.

Эванс, вздохнув, занял привычную позицию под дверью, широко расставив ноги, и уперевшись руками в стену под входным люком. Парк забрался ему на плечи. Рикер, поплевав, и прикинув вес верёвки, кряхтя, забрался на плечи Парка:

– Тьфу ты! Как был мостластый, так и остался. О твои ключицы я изрезал все ступни!

– А ты не снимал бы сапог.