Андрей Мансуров - Адонис

– Знаешь что, Парк? Запутал ты меня. Что делать-то будем?

– Искать.

– Что именно?

– До нас тут была минимум одна вахта – это тех, трупы которых, как сказал майор, они забрали. Хотя, конечно, он мог и соврать. Но будем исходить из предположения, что предшественники у нас всё-таки были. Иначе откуда бы нашим знать, кто тут и как нападает? Вот я и думаю…

– Думаешь, эта вахта… Или одна из предыдущих, оставила нам… Послание?

– А ты молодец, Эванс. Смотрю, мы мыслим вполне параллельно. Действительно, если те, кто был тут до нас …опой почувствовали, что дело – швах, они должны были подумать и о том, как бы предупредить тех, кто придёт после них!

– Чёрт. Приходится признать: я не совсем в струе. – Рикер криво ухмыльнулся, – Мне так и в голову не пришло бы думать о тех, кто придёт после меня! На …й бы они мне сдались! Но… Идея кажется плодотворной. Во всяком случае, нам будет чем заняться до чёртова стандартного ужина.

И где мы будем искать?

– А везде. В таких местах, где нашим бравым воякам, забирающим трупы и контейнеры с неиспользованным барахлишком и патронами, в голову не придёт рыскать специально. Форпост большой. И с точки зрения оставления спрятанных посланий представляется весьма благодарным объектом!

Послание нашёл Эванс.

Поскольку, как ему не раз говаривал учитель по литературе, оценивавший его сочинения на тему «как я провёл лето», особым избытком воображения его ученик не страдал, он просто прикинул, где бы спрятал, если б была острая нужда, что-нибудь написанное, он сам.

Ну и очень легко пришёл к такому тайнику: отвинтил рукоять на штоке слива унитаза, и снял старинную, из настоящего санитарного фаянса, крышку.

Всё верно: трубочка бумаги, надёжно упакованная в пластиковый пакет, мирно висела, прикрепленная унискотчем к этой самой крышке, с обратной её стороны.

Трубочку Эванс отлеплял аккуратно (Мало ли! Вдруг придётся делиться уже «своим» опытом, да и вешать для «сменщиков» обратно!). После чего поставил крышку к стене, и пошёл в центральную аппаратную, где орудовал Парк, взявший на себя на этот раз первый, верхний, этаж, с пультом и прочим оборудованием.

Позвали и Рикера, обрабатывавшего нижний уровень.

Запаянный край пластикового пакета Парк аккуратно, и под самый корень пайки, отрезал острыми медицинскими ножницами из санитарного набора.

Достав трубочку бумаги, с удовлетворением констатировал:

– Судя по всему, упаковали на совесть. Бумага отсыреть не успела. Значит – запаяли и повесили недавно. Не больше месяца.

– Ладно, это, конечно, радует, что не отсырела. Читай давай.

Парк мудрить не стал – развернул рулончик прямо на пульте, придерживая норовившие снова свернуться кромки кончиками пальцев:

– Почерк разборчивый. Но торопливый. Писавший явно спешил. Радует и то, что написано по-английски. Ладно. К делу.

«Меня зовут Гай Пападакис.

Сейчас я остался один. А было нас четверо – я, Пит Сампрас, Джон Малкович, и Лестер Куинн. Не знаю, сколько мне осталось, а вернее – сколько ещё мне отпустили те, кто хозяйничает на этой проклятой планете, и издевается над нами, идиотами добровольными, поэтому решил на всякий случай поскорее написать это письмо. Адресую его тем, кого, как и нас, навербуют из отбросов человечества – то есть, смертников, и забросят сюда. И кто, как мы, будет пытаться разобраться, что тут и как. И почему.

Набрали нас как добровольцев. Из тюрьмы Гуантанамеро, штат Техас. А поскольку никому не надо объяснять, что такое тюрьмы Техаса, могу прямо сказать: особого выбора у нас не было. Или каждый день терпеть издевательства и побои, не от охраны, так от своих «сотоварищей», не дожив до срока казни, или-таки дожить до него. И – мементо, как говорится, мори…

На всякий случай коротко опишу, что было после того, как мы, четверо идиотов, сделали два шага вперёд. Нас загнали в чёрные джипы с тонированными стёклами и бронированным корпусом, и пять часов везли куда-то на север, или северо-восток. Привезли в какой-то обучающий Центр, где впихнули в каждого гипнокурс обращения с современным, а вернее – уже слегка устаревшим стрелковым оружием. Которое почти повсеместно уже списано за моральным износом. После чего дали сутки отоспаться, снова погрузили в джипы, и отвезли на космодром. На этот раз дорога заняла всего час.

Во время полёта в подпространстве я лично отключился, но Джон говорит, что занял он не менее пяти часов. А ощущениям Джона вполне можно было доверять – он профессиональный футболист, и во времени ориентируется отлично. Значит, Адонис находится у чёрта на куличках – чуть ли не в другой галактике. А может, и правда – в другой. А уж какого …я человечество занесло так далеко, когда и в пределах тридцати минут лёта подходящих планет для колонизации – хоть отбавляй, сказать затрудняюсь.