Александр Калмыков - Спасатель 2 (СИ)

Пока Андрей боролся с матросом, справа к нему успел подскочить кнехт, от души саданувший русича по плечу коротким мечом. Однако крепкий наплечник даже не треснул, и дружинник отделался перерубленным ремешком, на котором висел самострел. Конечно, жаль было потерять дорогое оружие, свалившееся в воду, но в этот момент имелись проблемы и поважнее.

Разумеется, пруссы, как могли, пытались поддержать своего командира. Но вот беда, вместо того, чтобы натягивать веревки, удерживая кимбу вплотную к борту корабля, все трое вармийцев, имевших кошки, посчитали своим долгом ринуться на штурм, бросив лодку на произвол судьбы, да еще хорошенько оттолкнувшись от нее ногами. Пока неумелая абордажная партия барахталась в море, лодку отнесло в сторону от когга, и до немцев невозможно было дотянуться даже копьем.

Однако у воинов еще оставались луки. Конечно, не все стрелки отважились метать стрелы с качающейся шлюпки, когда очень легко можно было попасть в своего товарища, но два самых отчаянных вармийца все-таки спустили тетиву. Одна стрела таки ударила Андрея по затылку, скользнув по гладкому шлему, но зато другая выбила щепки из планширя прямо перед лицом кнехта.

Противники на миг опешили, и русич, воспользовавшись их оплошностью, тут же юркнул на палубу, одновременно пытаясь ногой подсечь мечника. Попытка не удалась, но зато противник отвлекся, развернувшись спиной к морю, и пруссы один за другим начали перелазить через ограждение, причем такая же картина наблюдалась и с противоположного борта. Андрей уже извлек свой меч из ножен, попеременно тыча им в обоих противников, а за спиной у них доставали свое оружие вармийцы.

Первую минуту экипаж “Пилигрима” отбивался довольно успешно. Пруссы ступали по заставленному бочками и ящиками шкафуту с оглядкой, опасаясь провалиться в люк или споткнуться обо что-нибудь. Но вскоре, немного освоившись и убедившись, что ничего страшного и волшебного на гате нет, вармийцы усилили натиск, а над фальшбортом постоянно появлялись новые головы пруссов, лезущих на когг. Андрей поначалу пытался как-то руководить боем, но вошедшие в раж воины даже не пытались прислушиваться к распоряжениям своих командиров. Впрочем, уловить какие-нибудь отдельные звуки, более тихие, чем рев сигнального рога или грохот барабана, все равно было невозможно. Вокруг стоял невообразимый ор, в котором отдельные крики просто терялись. Было такое впечатление, что в схватке участвовало не два-три десятка, а, по меньшей мере, три тысячи человек.

Но, с командованием или без, подавляющее численное преимущество атакующих принесло свои плоды, и вскоре на мокрых от воды и крови досках шкафута лежали трое мертвых тевтонцев, а еще один, связанный, стоял у мачты.

Только после этого неистовый гомон, сопровождающий всякую схватку непрофессиональных воинов, не умеющих контролировать себя, потихоньку стих, сменившись воплями восторга от одержанной победы. Правда, еще не всех немцев на корабле перебили. На большом кормовом помосте, спрятавшись за зубчатым релингом, затаилась парочка кнехтов, предусмотрительно втянувших приставную лестницу наверх, а в вороньем гнезде на верхушке мачты засел шкипер. Но последние выжившие тевтоны более помышляли о сдаче в плен, чем о сопротивлении, и после недолгих колебаний марианцы сдались. Лишь капитан “Пилигрима” так и остался сидеть в своей корзине, но на него пока обращали внимания не больше, чем на ворону.

На “Фридланде” штурм прошел не менее успешно и, таким образом, победа стала полной. Конечно, при абордаже не обошлось без потерь, но зато такой приз, как когг, да еще двойной, пруссы доселе не видывали за всю свою историю.

При помощи шлюпок корабли отбуксировали ближе к берегу, посадив на мель, и дополнительно бросили якоря, после чего начали свозить всю поживу на берег. На том же самом месте, куда полчаса назад крестоносцы стаскивали добычу, пруссы теперь складывали свои трофеи. Отдельно скидывали в кучу мечи, шлемы, щиты, кольчуги, кошельки, одежу и съестное. Пруссы восторженно цокали языками, разглядывая сокровища, но не меньше, чем ценности материальные, их радовали ценности духовные, то есть пленные, которых можно принести в жертву. Правда, к сожалению, большинство немцев погибло или же их пришлось добить на месте из-за тяжелых ранений, не совместимых с жизнью. Но примерно полторы дюжины супостатов все-таки удалось взять живьем. Их тоже отсортировали, поставив отдельно благородных и простолюдинов.