Александр Харников - Рандеву с «Варягом». Петербургский рубеж. Мир царя Михаила (сборник)

Ну ладно, ближе к делу. Вместе со мной документы, изъятые у пленных, изучал наш особист. Да, не верьте, когда вам говорят, что разведчики и контрразведчики – две разные профессии. На самом деле одно с легкостью превращается в другое, стоит только, фигурально говоря, вывернуть китель наизнанку. Когда мы с Аркадием Петровичем перебирали улов наших морских пехотинцев, то переглянулись и сразу поняли, что на все двести процентов оправдалось мое авантюрное на первый взгляд решение не топить миноносец в Корейском проливе, а попробовать захватить и его, и тех, кто приедет его встречать…

– Оба-на! Посмотрите, Михаил Владимирович! – только и сказал капитан Раков, выловив из груды бумаг документы англичанина. – Кто к нам пришел! Сам генерал его королевского величества, Йен Гамильтон… Собственной персоной. Прошу любить и жаловать. Вот это улов!

– Неужели? – иронически переспросил я. – А разве персона генерала Куроки, оказавшегося в наших руках, вас не радует?

– Конечно, радует, – ответил особист, доставая из пачки сигарету, – но, насколько я знаю, он уже не в силах повлиять на то, что происходит в Корее, и именно поэтому его и отозвали. Ну, прибыл бы он на Цусиму, и что дальше? Насколько мне известно, мы не собираемся штурмовать остров, слишком уж много там войск. Да никому это и не надо, ведь без флота Цусима никак не способна помешать нам блокировать Японию и очистить Корею от остатков Первой армии. Помните, что сказал контр-адмирал Ларионов про задачи первого этапа?

– Помню, – кивнул я, – и абсолютно с ним согласен. После хорошей артобработки блокировать Цусиму сможет и пара устаревших канонерок.

– Отлично, замечательный пример чисто военного подхода к решению задачи, – прикурив, Раков затушил спичку. – А теперь давайте перейдем к тому, ради чего войны, собственно говоря, ведутся, то есть к политике. Так вот, товарищ капитан первого ранга, пойманный в зоне боевых действий британский генерал дает нам возможность взять старушку Британию мускулистой рукой за интимное место и задать ей несколько неприятных вопросов. И при этом, как бы они нам ни ответили, все для них будет одинаково плохо. Сказать честно, я даже не знаю – какие вопросы следует задавать генералу Куроки. Вашими стараниями и трудами ваших коллег все японские планы, существовавшие на начало войны, полетели кувырком к Западным Демонам. Причем случилось это два раза за четыре дня. Сначала медным тазом накрылся план десантирования японских войск в порту Чемульпо и бухте Асан на западном побережье Кореи. Ну а затем мы с вами неожиданно явились к Пусану и сорвали им десантную операцию и на юго-востоке. Завтра сюда подойдет объединенная эскадра с десантом, и за пусанскую группировку японцев никто не даст и ломаного пенни. С точки зрения разведки господин Куроки – это пустышка, и в его пленении есть только один плюс – ближайшие несколько месяцев этот генерал проведет в уютной каюте под домашним арестом, а не будет путаться у нас под ногами. Так что, Михаил Владимирович, сегодня я предлагаю побеседовать с командиром миноносца, как там его, капитан-лейтенант Бакабаяси, кажется. Очень уж хочется выяснить, что думает о нас противник и какие у них там настроения на Цусиме.

– А Гамильтон? – спросил я.

– Ну, с мистером Гамильтоном мы тоже познакомимся, – ответил майор Раков, – но он, как мне кажется, больше необходим нашему адмиралу. Политика, слава богу, занятие не нашего с вами масштаба. Сейчас в первую очередь необходимо выйти на связь и доложить о нашем улове. Ставлю два против пяти, что контр-адмирал Ларионов прикажет нам перебросить обоих генералов вертолетом на «Москву».

Я побарабанил пальцами по столу.

– Согласен, на его месте я сделал бы то же самое.

Так оно и вышло.

После короткого, но очень выразительного разговора, сначала с начальником штаба соединения капитаном 1-го ранга Иванцовым, а потом с самим контр-адмиралом Ларионовым нам было приказано немедленно переправить пленных вертолетом на крейсер «Москва». Начальство с нетерпением ждет их для более тесного знакомства. Нам же для разбора на месте действительно оставили только капитан-лейтенанта Бакабаяси и прочих уцелевших членов команды миноносца «Сиротака».

От них-то мы и узнали о своем прозвище «корабль-демон», о корабле, который движется с помощью неизвестных двигателей, без дыма из труб, но со скоростью, далеко превосходящей местные корабли похожего класса. После первых же стычек наш приход к Цусиме был воспринят ими так, как японцы воспринимают тайфун или землетрясение. И команда миноносца «Сиротака» вышла в море, считая, что идет на верную смерть. Чего у них не отнять, так это того, что японцы исключительно мужественные люди с сильным привкусом фатализма.