Питер Бретт - Трон черепов

– В этом нет никакого сомнения, – согласился Аббан, потупившись, чтобы не пялиться на молочно-белый зрачок правого глаза Джайана.

Он велел изготовить повязку из ткани, расшитой красивыми метками и золотом, но Джайан отказался ее носить. Молодой шарум ка знал, что его глаз пугает людей, и наслаждался их трепетом.

– Мы же тем временем можем провести зиму в роскоши. – Аббан обвел рукой шикарные покои. – В тепле и с избытком прекрасной еды, а озерные жители пусть дрожат на промерзших судах и набивают брюхо рыбными головами. – Он сомневался, что дела у неприятеля обстоят настолько скверно, но если уж льстить шарум ка, то не грех преувеличить. – В Даре Эверама возобновилось строительство твоего дворца, а постель тебе греют землепашеские дживах.

– Я хочу славы, а не роскоши, – возразил Джайан, игнорируя сладкие речи. – Должен быть способ атаковать! Сейчас, пока зима не набрала силу!

Способ и правда существовал, но Аббан не собирался просвещать юнца. План был в лучшем случае рискованным, и он не мог доверить выбор времени мальчишке, глупая гордость которого стоила им потери почти всего захваченного флота.

Из десяти крупных судов, переживших сожжение шарумов, лактонцы похитили четыре, а еще два не подлежали восстановлению. Одно сгубил наплыв водных демонов, уничтоживший и несколько других, поменьше. Оставшиеся Аббан отправил в тайную бухту. Ее охраняли верные люди, которые изучали мореплавание и кораблестроение, пользуясь сведениями, добытыми благодаря книгам, подкупу и клещам палачей.

Протрубил боевой рог, и оба выпрямились. Аббан посмотрел в окно и мгновенно понял причину.

– «Плач шарума».

Джайан зашипел, схватил копье и бросился к окну, как будто собрался с расстояния в четверть мили поразить грациозный боевой корабль, прибывший с севера под покровом сумерек.

Отвоевав у красийцев «Плач дворянина», капитан Делия переименовала его. На флаге по-прежнему красовался силуэт женщины, глядящей вдаль, но вместо воздыхателя возник объятый пламенем шарум. Корабль регулярно совершал боевые вылазки, испытывая на прочность укрепления и оправдывая новое имя. Именно Делия и «Плач шарума» похитили скорпион, что позволило лактонцам скопировать образец.

Каждое появление «Плача шарума» означало скорбь и потери среди захватчиков, а также бессильную ярость Джайана. Корабль обычно останавливался на границе зоны поражения и осыпал неприятеля петардами или убийственным ливнем стрел, после чего стремительно отплывал, до того как мехндинги успевали навести орудия.

Джайан попробовал наполнить причалы и береговые строения чинами, но капитан каким-то образом проведала, откуда дует ветер, и нанесла удар в ином месте, отвлекая силы Джайана, тогда как другие корабли благополучно эвакуировали удобно размещенных соплеменников.

Не раз пытались подготовиться к прибытию «Плача шарума» или дать ему отпор, но капитан Делия откуда-то узнавала неприятельские планы и меняла тактику. Сейчас было невозможно понять, издевается она или плывет с новой пакостной целью.

Аббан внимательно наблюдал за кораблем, который шел вдоль берега точнехонько за чертой зоны поражения. «Плач шарума» резко устремлялся к суше, притворяясь легкой мишенью. Мехндинги, высыпавшие на причалы и берег, задерживали дыхание, зная, что у них будут считаные секунды, чтобы прицелиться и выстрелить. Джайан пообещал дворец расчету, который потопит проклятый корабль.

Но тот вдруг развернулся, и у Аббана заиграл сфинктер.

– О, черное сердце Най!

– А? – Джайан поворотился к нему в тот самый миг, когда праща на судне сработала и послала в них тяжелый снаряд.

– Шарум ка! – заорал Аббан, бросаясь на Джайана.

Сын Джардира был богатырем, но даже ему не удалось выстоять против такой туши. Он оттолкнул Аббана, едва они грохнулись на ковер, и хаффит откатился.

– Как смеешь ты касаться меня своими грязными торгашескими лапами – ты, пожиратель свинины, верблюжья мошонка?! Я убью…

Что-то с грохотом врезалось в большое окно. Меченое стекло, вставленное Аббаном, выдержало, но задрожало все здание.

Джайан посмотрел на окно и опять на Аббана, который кое-как встал на здоровое колено. Еще раз – на окно, на прилипшие к стеклу щепки – и снова на хаффита.

– Почему?..

Юный шарум ка не был речист, но Аббан его понял. Зачем трусливому хаффиту рисковать жизнью ради того, кто годами над ним издевался и его унижал?

– Ты шарум ка, – ответил Аббан. – Кровь Избавителя и надежда нашего народа, пока твой отец сражается с Най. Твоя жизнь намного ценнее моей.