Игорь Минаков: Паутина миров

Лещинский наведывался к профессору с бутылкой грибной настойки и «тройными стейками» – лучшей едой, которую можно было раздобыть во владениях Корсиканца. Делал он это нечасто, поскольку свободного времени было мало, к тому же Оксанка всякий раз надувала губы, когда Лещинский намыливался с гостинцами в Чумное городище. Она считала, что ее красавец гвардеец непременно направится к бабе Зое, в ночные посиделки с профессором она не верила. Составить сожителю компанию Оксанка отказывалась, потому что до белых глаз боялась смрадной окраины, где были зверски убиты ее братья в первый же час пребывания под Чертовым Коромыслом.

– Что мы знаем об аборигенах… – благодушно рассуждал профессор, глядя на пылающую в небесах арку; ночной темноты в понимании землянина в этом мире не существовало. – Они были гуманоидами с соотносимой антропометрией и биохимией. Мы носим их одежду, мы пользуемся их утварью, мы едим их биомассу, если она, конечно, не играла роли органического удобрения, поскольку на вкус похожа на компост. Да, наше понимание прекрасного серьезно разнится. Так ведь, например, и меня тошнит от шансона и русского рэпа, хотя для многих моих соотечественников подобная, упаси господи, музыка – как бальзам на душу. Поэтому я предполагаю, что существенных различий между людьми и аборигенами этого мира нет. Вам ведь знаком принцип антропоцентризма? Человек – центр мироздания. Это воззрение ненаучно, но я все больше убеждаюсь в его применимости. Причина исчезновения аборигенов? Пожалуйста. По какой причине однажды может исчезнуть человечество? Эпидемия, вызванная вирусом-мутантом? Всеобщий исход в иномировые колонии? Демографический кризис? Высокая смертность, особенно – в детском возрасте?

– И засилье корейской поп-музыки, – добавил Лещинский.

– Безусловно… Так что при желании можно назвать уйму причин. Выбирай любую, и нашему лысому зубастику такого обоснования хватит за глаза. Не это – главная загадка пустынного мира. Главная загадка, друг мой, в другом… Они исчезли, точно их никогда и не было, – профессор показал узловатым пальцем в сторону безлюдных, неосвоенных кварталов буферной зоны, Лещинский расслышал в голосе Аркадия Семеновича нотки иррационального, мистического страха. – И вместе с ними исчезли все рисунки, картины, гравюры, статуи: все то, что помогло бы нам реконструировать их облик.

– Хм, – только смог выдавить Лещинский.

…У ворот завода дежурила пятерка вооруженных ручными излучателями гвардейцев. В комбезах с наплечниками и наколенниками, в тяжелых шлемах: никто не роптал на жару или неудобство. Каждый знал, что затишье в мире Чертова Коромысла обманчиво. Хитники пробираются крысиными норами, чтобы напасть исподтишка. Законопачиваешь одну дыру, в другом месте появляется вторая. Среди местных хватает лихого люда, который использует каждую заварушку, чтобы урвать, ухватить, пустить кровь. «Колбасный цех» многим не давал покоя, как говорится – видит око, да зуб неймет. Такое себе Кольцо Всевластия, надетое на палец пологой возвышенности.

– К Данеляну. Распоряжение Корсиканца, – объявил Лещинский парням, пожимая им по очереди руки.

Сержант связался с начальником службы безопасности, Лещинскому пришлось какое-то время подождать у раскаленной полуденным солнцем стены. От железа веяло зноем, над площадью колыхалось марево. Из открытых ворот тянуло сельдереем.

Вскоре в проеме появилась коренастая фигура человека в штатском. Гвардейцы приосанились: пожаловал сам директор Гриша Данелян – со скоросшивателем под мышкой и с очками на залысом лбу. Весь деловой и озабоченный.

– Константин, кажется? – уточнил он, ткнув в сторону Лещинского пальцем, на котором не хватало одной фаланги. – Ну, идем. Чего стоять на пороге…

Лещинский проследовал за директором во двор. Запах сельдерея стал сильнее.

Вагончики из рифленого металла выстроились в ряд, их очертания были нечеткими из-за жаркой дрожи воздуха. В вагончиках до и после смены переодевались и принимали душ рабочие. Возле входа в заводской корпус, под бетонной аркой портала, возвышался шагающий транспорт – машина, вроде бронехода, только вместо пилонов с излучателями и огнеметами по бокам у нее были два контейнера, загруженные сейчас продукцией «колбасного цеха». Транспорт принадлежал службе доставки и распределения Колонии – еще одной одиозной структуры, учрежденной Корсиканцем. Шагающую машину также сопровождала пятерка гвардейцев, а иначе было нельзя, иначе транспорт разобрали бы по винтику прежде, чем он дотопал бы до ближайшего продовольственного склада. Такое уже случалось.