Михаил Ахманов - Куба, любовь моя

– Идет в закрытый район? – переспросил я.

Мигель Арруба кивнул.

– И вы боитесь, что у него есть цель? Что он доберется до команданте?

Новый кивок.

– А что за история со вчерашним налетом на ферму? Она тоже в закрытой зоне?

– Да. Близко к гасиенда. Снабжать команданте свежий фрукт и овощ. Там убит солдат. – Капитан сморщился, вспоминая. – Три… нет, четыре гвардиос и все работник. Много крепкий хомбре, а вампир не убит. Но! [12] Но – нет (исп.). Ни один!

– Благодарю за информацию, – сказал я. – Жаль, что полковник не сказал мне этого раньше.

– Дон Кортес – гранд начальник, отвечать перед Гавана, – сообщил капитан. – Где начальник, там всегда секрет. Совсем лишний тайна!

– Это верно, – подтвердил дон Луис. – У начальства тайны плодятся, как блохи на собаке. – Закурив сигару, он окутался дымом и спросил: – Вам пригодятся эти сведения, дон Педро?

– Еще не знаю. Надо подумать.

Но раскинуть мозгами я не успел – к столу, отдуваясь, вернулся полковник. На лбу его выступила испарина, усы обвисли.

– Ваша супруга меня… как это по-русски?.. затанцевала! Я еще могу схватиться с диким кабаном или диверсантом из Флориды, но – уфф!.. – вашей сеньоре я не соперник!

– Есть женщины в русских селеньях, – молвил я, отыскивая взглядом ласточку в толпе танцующих.

– Она из села? Никогда бы не подумал! – восхитился Кортес. – У нее манеры настоящей леди!

– Она из университета. Студентка, дон Алекс. А российский студент – самый выносливый в мире, если судить по размерам стипендии.

Мы выпили, потом повторили. С легкой руки дона Луиса затеялась беседа о студенческих днях, всяких проказах и шутках, веселых и не очень. Выяснилось, что из нас четверых лишь я сменил профессию; Кортес и Арруба были военными с младых ногтей, дон Луис учился на историка, а я закончил сельскохозяйственную академию с дипломом пчеловода, но стал Забойщиком. Говоря по правде, судари мои, я уж не помню, с какого конца к пчеле подходить… Зато снести башку вампиру – это мы умеем!

Попивая терпкое вино и поддерживая разговор, я следил за ласточкой. Она крутилась и вертелась как юла, сменив уже трех истекающих потом партнеров. За самбой следовал пасадобль, за пасадоблем – качуча, за качучей – румба, а потом что-то огненное, африканское, приплывшее на Кубу с Берега Слоновой Кости. Оркестр наяривал одну мелодию за другой, Анна плясала без устали, развевалась юбка вокруг ее стройных ножек, звонко щелкали каблучки, и временами народ расступался, давая ей место, люди хлопали в ладоши и что-то одобрительно вопили.

Потом я отвлекся – дон Луис стал рассказывать об испанском галеоне «Сан-Фелипе», набитом золотом и затонувшем где-то в кубинских водах триста лет назад. Слушать об этом было интересно, но английский я понимал с напряжением, а к тому же прикидывал, не поведать ли в ответ историю о Первом Вертикальном банке или о детсаде «Василек». В конце концов, было у меня чем удивить моих амигос-компанейрос! Взять хотя бы Великую Тайну вампиров и кончину папы римского, а также…

Среди танцующих вдруг поднялся визг и вопль, в коем я различил голос любимой жены. Опрокинув стул, я вскочил и бросился на площадь, а за мной – капитан с полковником и старый археолог. Но спасательная экспедиция оказалась лишней, помощь ласточке была не нужна. Сбив партнера с ног – здоровенного парня, должен заметить, – и придавив коленом грудь, моя боевая подруга хлестала его по щекам и приговаривала:

– Я тебе покажу «ай люлю»! Покажу, как под юбку лазить! Покажу, как прижиматься! Тоже петушок нашелся, руки распустил! Я тебе перышки почищу! Я тебе…

Ручка у Анны тяжелая, била она наомашь, и парень уже вконец обалдел. Стоявшие вокруг поощряли русскую сеньору свистом, хохотом и криками: «Белиссимо, эрмана! Эсплендидо!» [13] Белиссимо, эрмана! Эсплендидо! – Превосходно, сестренка! Великолепно! (исп.) Наконец оркестр грянул туш. Под эти знаки народного признания я отодрал свою супругу от распростертой жертвы.

– Хватит, счастье мое, ты ему нос свернешь и зубы выбьешь. Хватит, солнышко!

Но она барахталась в моих объятиях и рвалась в бой, норовя лягнуть обидчика. Тогда я напомнил:

– Ты ведь леди, дорогая. Леди лежачих не бьют. Ни руками, ни ногами.

Это ее вразумило. Она изволила вернуться к столу, выпила вина и, чтобы охладиться, съела две порции мороженого. Потом выслушала рассказ дона Луиса про галеон «Сан-Фелипе» и его сокровища и, пожелав нашим амигос буэнос ночес, отправилась наверх. Я поддерживал ласточку под локоток и любовался ее глазками – они сверкали боевым задором. Ко сну она отошла в прекрасном настроении, мурлыкая под нос старинный шлягер: «Уно, уно, дель моменто».