Виктория Щабельник - Злое небо

— Одно то, как ты произносишь это слово, генерал , говорит о многом, — почему-то он разозлился. Не желая участвовать в споре, чувствуя себя вымотанной, я сорвалась с места и тут же была остановлена. Хватка мужчины оказалась слишком сильна, чтобы надеяться вырваться.

— Пустите, генерал! — твердо сказала я.

— Перестань! Довольно! Мне надоело, что ты меня избегаешь! Ускользаешь всякий раз, когда я пытаюсь с тобой объясниться! Хватит! В конце концов, мне плевать, что ты думаешь обо мне!

С каждым словом, с каждой фразой брошенной в меня он наступал, а я отходила все дальше, пока не уперлась спиной в стену, оказавшись в ловушке. Его ореховые глаза затягивали словно омут, а липкий страх прошелся по спине, вызывая дрожь во всем теле. Его губы накрыли мои, а его горячий язык проник в мой рот и с настойчивость стал ласкать мой язык. Я чувствовала его вкус, вкус сигарет и кофе. Силу рук, поглаживающих мои плечи, спину, опускающихся на бедра. Глаза закрылись сами собой, будто отгораживая меня от всего, что происходит. Дыхание сбилось, виски пронзила резкая боль, и я позорно потеряла сознание.

Пять месяцев назад

— Потрясный у тебе видок, — Даринка жевала яблоко и одновременно пыталась удержать вырывавшегося кота, Ланселота. Спасенный ею и принесенный домой дворовой кот с порванным ухом и выбитым глазом был меньше всего похож на галантного рыцаря. Но она как-то смогла разглядеть в нем трепетную кошачью душу. Сама же сестренка выглядела немного странно, я бы даже сказала, интригующе. Волосы, выкрашенные в ярко красный цвет, в носу виднелся пирсинг, и я лишь робко надеялась, что та же участь не постигла язык или иную часть тела.

— Зато удобно и нигде не жмет, — в ночные смены я позволяла себе снимать форменный китель, оставаясь в черной майке и широких брюках. Одним из преимуществ ночных дежурств было то, что я могла поболтать со своей семьей. За время нашего пути корабль несколько раз выходил из гиперпространства, ориентируясь на маяки, щедро разбросанные по обитаемому космосу. И каждый раз я использовала это время, чтобы снова увидеть своих. Разумеется, это не поощрялось, но и не запрещалось.

— Представляешь, Алекс пригласил меня на выпускной. И я не знаю что одеть…

— Папа не пускает меня в клуб. Помнишь, я тебе о нем уже говорила. Такой классный! Там все наши тусуются…

— Вчера я купила классную помаду и тени. В твой отпуск обязательно сходим вместе в тот магазинчик…

Девчачьи проблемы немного меня забавляли и отвлекали от тяжелых мыслей. После того, как я стала первым пилотом «Левиафана» мы практически перестали видеться с Рейном. И, что самое ужасное, мне не было от этого плохо. Да, я скучала, и все еще любила его. Но постепенно между нами выросла стена непонимания. Он стал более скрытен, и я понимала, что его должность подразумевает охрану военных тайн. Он все еще был нежен и предупредителен, так же мечтал о свадьбе. А мне казалось, что стоит мне выбрать дату и надеть обручальное кольцо, как я тут же попаду в клетку, из которой уже не будет возврата.

— Шания, а у нас для тебя сюрприз! Папа и мама просили пока ничего не говорить. Узнаешь, когда прилетишь домой. Ты же обещала поскорее, — ее просительные глаза не могли оставить равнодушными никого из наших знакомых. Я действительно обещала прилететь, и, возможно, даже скорее, чем они предполагают, учитывая конечную цель нашего полета. И все же, Даринке удалось меня заинтриговать.

— Ты не можешь оставить меня в неведении. Давай, колись. И быстро. Знаю, у тебя новость вертится на языке.

— Ну, ладно, — сестрица с таинственным видом огляделась, словно кто-то мог нас подслушать, — наши родители, окончательно потеряв стыд и наплевав на скромность готовятся произвести на свет сестру. Или брата.

Несколько минут я отходила от шока, сделав большие глаза, чем основательно повеселила сестрицу. Да, она умела преподносить новости.

— Ух ты! — выдохнула я, — ничего себе! Поздравляю, сестрица Дарина!

— И тебя, сестрица Шания! Знаешь…ой, что это? Гроза? Так рано? — изображение дрогнуло и внезапно исчезло. Экран потух. Видимо опять проблемы со связью.

Я отключилась и, быстро пересчитав курс основываясь на новых показаниях маячка, ввела корабль в гиперпространство. Сзади послышался шорох. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы определить ночного гостя.

Марк Гибсон сверлил взглядом мою спину, видимо надеясь проделать в ней большую дыру. За два месяца нашего вынужденного совместного полета, он не раз давал мне понять, что терпит меня с большим трудом. Впрочем, я платила ему той же монетой, хотя всегда старалась быть вежливой и корректной. Даже чересчур. Это бесило его еще больше. Не люблю несдержанных людей, хотя, глядя на этого конкретного индивида, я могла надеяться на отсутствия в нем лицемерия. Он не мог меня терпеть вполне честно и открыто.