Валерий Вайнин - Разрушь преисподнюю!

Щеки Василия покраснели.

– Думаешь, это он?

Папаня постучал себя по лбу.

– Нет, Санта-Клаус! Знаешь, Васька, я бы тоже зубы себе поменял, но боюсь дантиста.

Серебристый «Мерседес» проехал по накатанной грузовиками колее и затормозил. Джип с охраной остановился сзади. Из джипа вылез амбал и встал под дождем, ожидая указаний. Василий, опустив стекло, махнул рукой. Амбал вернулся в джип.

– Поэтому-то мне интересно, – продолжил Папаня, – на кой ляд мы Французу сдались. Что он задумал?

Василий сдавил руль.

– Заколебал, блин! Никакой подставы он не задумал!

– Этого не опасаюсь. Просто нас хотят использовать.

– Ни на что плохое Француз нас не использует, без понтов!

Плутоватые глазки Папани стали вдруг серьезными и внимательными.

– Плохое, хорошее – надо же… На Нинке, что ли, жениться собрался?

Василий побагровел.

– Че ты гонишь? Сделалась мне это женитьба…

Папаня хлопнул его по плечу.

– Женись, не дури. Нинка, девка правильная.

В этот момент на пустырь свернул черный «Мерседес» Куроедова также в сопровождении джипа.

Василий обалдело таращился на старшего товарища и наставника по криминалу.

– Ты че, Папань? Какая мне женитьба?

– Брось, – отмахнулся Папаня, – сам ведь хочешь. А если со мной что случится, ты это… держись Француза. Он не кинет, не продаст.

Черный «Мерседес» остановился невдалеке. Из него вышли Куроедов и Гаврилыч, оба в переливчатых плащах. Из джипа выскочили четверо охранников, которые, что называется, заняли позиции.

Василий продолжал пялиться на босса.

– Ты че, Игнат, дури накушался? Что с тобой может случиться? С утра как завел…

– Старею, Васька. Авторитеты наши, сходки, братва, – Папаня чиркнул пальцем себя по горлу, – вот где сидят! – Он приоткрыл дверцу. – Пошли грузить этого толстомясого. – И вышел из машины.

Василий последовал его примеру. Их охрана также заняла позиции. Таким образом, протокол был соблюден. Дождь моросил по еще зеленой траве пустыря.

Папаня и Василий в спортивных костюмах встали напротив Куроедова с Гаврилычем, одетых в переливчатые плащи. Обе стороны, выдерживая форс, хранили молчание. Охрана из обоих джипов была начеку. Наконец Куроедов обронил сквозь губу:

– В чем дело? Что за угрозы?

Толкнув Василия локтем, Папаня кивнул на стоявший у обочины красный «Москвич».

– Глянь-ка, они МУР на подмогу вызвали.

Куроедов выругался.

– Сычиха опять!

Гаврилыч, казалось, шевельнул оттопыренными ушами.

– От Таганки ее засек. Достала, гвоздь мне в печень.

Папаня с Василием переглянулись.

– Хотят нас ментам сдать, – буркнул Василий.

Папаня пронзил Куроедова взором.

– Ты что же, фраерок, еще и постукиваешь? Две головы у тебя, что ли?

Куроедов задохнулся от возмущения. Гаврилыч попытался вмешаться:

– Окстись, Игнат. Эта сучара в нас вцепилась…

– Заглохни, чайник! – рявкнул на него Вася.

Амбалы с обеих сторон шевельнулись и замерли.

Папаня буравил взглядом Куроедова.

– Что еще за чебурашка? – кивнул он на Гаврилыча. – Почему открывает рот, когда не спрашивают?

Куроедов нервничал, топчась на месте.

– Это начальник моей охраны. Говори, зачем звал.

– Пусть твой мусор не возникает! – рявкнул опять Вася. – Или отмудохаю, без понтов!

Папаня его урезонил:

– Не груби. – И обратился к Куроедову: – Тебя, кажись, Владимиром зовут? Знаешь, Володь, я не тороплюсь и тебе не советую. Отвечай конкретно: зачем на стрелку ментов привел?

Куроедов откинул со лба намокшую прядь.

– Господи, говорю тебе: это Сычиха! Две недели она точно клещ на моей заднице!

Гаврилыч хотел кое-что добавить, однако воздержался. Папаня, подумав, кивнул.

– Это, Володь, тебе за то, что Лепко и Волобуева грохнул. Сычиха – божье наказание.

– Никого я не грохал! – взвизгнул Куроедов. – Не трепи языком!

– Треплют бабу после пьянки. А в несознанку, Володь, со мной не играй: не на Петровке. Лепко – дело твое. А Волобуй – наш коммерсант, исправно в общак платил. Это первая тебе предъява. И вторая: липнешь к жене Француза. Нехорошо, Володь. Француз под нами ходит. Нервничает он, сделки срываются…

– Какие к чертям сделки?! – дернулся Куроедов. Глаза его начали краснеть. – Сраный учитель на ржавой развалюхе! Сделки у него!

Папаня произнес назидательно:

– В это, пацан, не лезь. Какие сделки, что за сделки – тебя не касается. А насчет сраного учителишки… Думаешь, если слаб человек, за него и заступиться некому?