Валерий Вайнин - Разрушь преисподнюю!

Куроедов опешил еще более.

– Юрик, чего ты добиваешься?

– Чтобы ты прикрыл свою активность фиговым листком. Не мешай разобраться с ее мужем и с твоими проблемами на Петровке.

– А потом?

Луганский огляделся.

– Потом – по обстановке.

Растерянность Куроедова будто корова языком слизнула Толстяк с ухмылкой тряхнул длинными волосами.

– Ну да, я отвалю, а ты за ней поохотишься. Отличная тактика, только я не идиот.

– Именно идиот!

– Юрик, я не позволю тебе подбивать к ней клинья.

Луганский постучал себя по лбу.

– Володь, тебе пора к терапевту. Я уеду следом за тобой.

Куроедов показал ему средний палец.

– Вот вам, Юрий Васильевич! Езжай ты первый, а я за тобой.

Луганский сплюнул в досаде.

– О'кей. Но так, чтобы я видел тебя в зеркале.

Куроедов прижал руку к груди.

– Когда я вас обманывал, товарищ майор?

– Только попытайся – бульон не спасет! – Луганский зашагал к золотистому «Опелю».

Куроедов крикнул ему в спину:

– Я подрулю на Лубянку к пяти!

Луганский резко обернулся.

– Не вздумай! Нечего там светиться!

Куроедов осклабился до ушей.

– Дело ведь не в бульоне, Юрий Васильевич. Нас связывают более прочные отношения, не так ли?

Луганский с хмурым видом сел в «Опель» и медленно стал отъезжать. Куроедов также влез в машину.

– Давай за ним! – скомандовал он угрюмо.

Включив зажигание, Гаврилыч уточнил:

– И далеко за ним?

– До первого поворота.

– А после? – Поскольку хозяин не ответил, начальник охраны зашел с другой стороны: – Володь, ей-богу, он борзеет, гвоздь мне в печень!

Куроедов опять не отозвался. Вперив взор в пространство, он покусывал нижнюю губу.

Поглядывая на часы, Глеб проводил занятия в 8-м «В». Учительница биологии, классный руководитель этих акселератов, просила его закончить урок минут на десять раньше для проведения, как выразилась она, воспитательного мероприятия. Глеб, разумеется, согласился и уже запланировал, как использовать эти нечаянные десять минут. Время уже подходило. Чтобы скоротать его остаток, Глеб вызвал Галю Синицыну – угловатую худую девочку, стабильно отвечающую на четверку.

– Пожалуйста, Галя, – проговорил он по-французски, – напомни нам тринадцать глаголов, образующих пассэ композе с глаголом «этр».

– Алле, антрэ, венир… – бойко отчеканила девочка и запнулась. – Можно сначала? – спросила она по-русски.

– Хоть с конца, – по-французски ответил Глеб. – Смелей.

Девочка затараторила:

– Алле, антрэ, сортир, партир, арривэ, венир… – Вновь запнувшись, она захлопала ресничками.

– Пока только шесть, – заметил Глеб. – Осталось больше половины.

Готовая заплакать девочка пролепетала:

– Венир…

Тут в класс заглянула учительница биологии. Глеб вздохнул с облегчением.

– Садись, Галя, – сказал он по-русски. – Ставлю тебе «пять».

Класс загудел. Синицына не поверила ушам.

– Как это «пять»?

– В кредит, – пояснил Глеб. – К следующему уроку выучишь тринадцать глаголов, чтоб от зубов отскакивало, и погасишь задолженность.

Ошарашенная девочка подала дневник, Глеб поставил «отлично» и расписался. Сосед Синицыной по парте полюбопытствовал:

– А если не выучит?

Глеб развел руками.

– Закрою кредитную линию. Кстати, это всех касается. Любому из вас могу заранее поставить пятерку, если вернете с процентами.

Поднялся радостный галдеж. Лишь сосед Синицыной практично уточнил:

– На шестерку, что ли, потом отвечать?

– Желательно, – кивнул Глеб. – Хоть сойдет и на пятерку с плюсом.

Учительница биологии вошла. Это была солидная дама в брюках. За полгода совместной работы Глеб даже имя ее узнать не удосужился. Класс встал в знак приветствия, продолжая при этом галдеть. Биологичка раздраженно прокомментировала:

– Популистские методы в действии.

Глеб вздохнул.

– Только тем и держусь.

Выходя из кабинета, он услыхал голосок Синицыной:

– Глеб Михайлович, я выучу!

Вслед за тем раздался громоподобный рык классной дамы:

– Ну-ка, тихо! Совсем разболтались!

Глеб сбежал по лестнице к спортзалу. До звонка оставалось восемь минут. Приоткрыв дверь зала, Глеб заглянул. Он хотел вызвать Стаса на пару слов, но не тут-то было.

Стас напряженно работал. И не с кем-нибудь, а с 10-м «Б», который в данный момент учился не чему-нибудь, а лазанью по канату. И перед канатом с унылым видом стоял не кто-нибудь, а Леня Рюмин. Эт-то надо было видеть!

Держась за канат, как за поручень в трамвае, Леня преданно смотрел в глаза учителю физкультуры.