Михаил Ахманов - Солдат удачи

Но эта мысль, скользнув мимоходом, тут же угасла.

Растаяла, как земные сны, как память о мраке и холоде Инферно, о пропасти, что отделяла его от Анхаба, от строгих глаз Джаннаха, улыбки Констанции и замков, паривших в хрустальных небесах.

Нерис вскрикнула, и он, опустив голову, стал целовать ее нежные теплые груди.

Они сидели у входа в пещеру, прижавшись друг к другу. Дождь еще бормотал и шелестел, барабанил по земле и листьям, но фиолетовый оттенок джелфейра постепенно сменялся розовым, и сквозь разрывы в хмурых тучах уже проглядывала небесная лазурь. Дарт, полузакрыв глаза, наслаждался теплом, исходившим от Нерис. Тепло, покой и нежность… Он ощущал все это как некую ауру, что окутала их обоих, спасая от одиночества.

Вероятно, свершившееся меж ними являлось чем-то более важным, нежели любовный акт, – обрядом, как говорила Нерис, или же знаком заключенного союза, свидетельством доверия и близости. В самом деле, размышлял Дарт, что может сравниться с узами, соединяющими женщин и мужчин?.. Очень немногие вещи… Пожалуй, лишь любовь к ребенку или то ощущение общности, что возникает среди соратников, объединенных благородной целью. Последнее чувство было ему знакомо; со смутной печалью он вспоминал, что там, на Земле, его дарили верностью и дружбой.

Кто же? При мысли о безымянных, давно умерших товарищах мнилось сверкание шпаг, грохот пушечной канонады, голубые плащи и конские гривы, расплесканные ветром. Память о них была как магнит, тянувший его на родину с неудержимой силой. Рассказы Джаннаха о том, что на Земле все изменилось, он полагал если не ложью и жуткими сказками, то полуправдой. Все измениться не могло; во все времена и эпохи рождались люди с отважным сердцем и благородной душой.

Дождь кончился. Нерис пошевелилась, прошептала:

– Ты готов?

– Готов? К чему?

Дарт наклонился к ее губам, но женщина выскользнула из объятий.

– К тому, чтобы отправиться в путь. Кажется, ты собирался плыть по реке до Срединного океана? И кажется, ты просил моей помощи?

Он замер, боясь поверить в свою удачу.

– Нам по пути, – сказала Нерис, расправив на коленях тунику, – и будет лучше, если мы не задержимся здесь. Тьяни плывут… множество кораблей, тысячи лысых жаб… Ты хочешь добраться к большой воде, я – в Лиловые Долины, а это недалеко от прибрежных хребтов. Часть дороги мы могли бы проделать вместе. – Она помолчала, словно взвешивая сказанное и то, что еще предстояло сказать. – Да, большую часть… Если, конечно, ты согласишься служить мне – так, как служил Сайан, мой спутник и защитник, которого убили тьяни. Это почетное служение, Дважды Рожденный. Не каждому шира Трехградья дарит свою благосклонность.

– Понимаю и ценю, мон шер ами. В чем же будет заключаться моя служба?

– Ты очень силен, и ты искусен в обращении с оружием, а потому ты будешь охранять меня в дороге. Ты должен идти, куда я прикажу, беречь мой сон и приносить мне пищу… мне и Брокату… и не расспрашивать о том, чего я не пожелаю рассказать. – Ее ресницы поднялись и опустились, словно ласточка взмахнула крыльями. – Еще одно… Ты должен дарить мне жизнь, но только в синее время.

– Бог создал мужчин, чтобы они служили женщинам и берегли их, – произнес Дарт. – Но что касается дарения… Ты уверена, моя прекрасная госпожа, что этим можно заниматься лишь в синее время? Я думаю, что остальные оттенки ничем не хуже. – Он взглянул на раковину и потянулся к Нерис. – Например, розовый… Меня он очень привлекает…

Она решительно отстранилась.

– Я не койну-таа, у меня еще не было детей, ни одного! И я дарила радость лишь четырем мужчинам! Как я могу понести в другое время, кроме синего? Я ведь не самка тьяни и не откладываю яиц! Разве это не заметно?

– Отчего же, заметно, – откликнулся Дарт, вставая. Заметно, но непонятно, добавил он про себя.

– Возьми мой мешок и свою одежду, – распорядилась Нерис, баюкая в ладонях дремлющего Броката. – Это твое маргарское снаряжение? Ты ведь не хочешь его оставить?

– Нет. Эта одежда еще мне пригодится.

Он свернул скафандр в плотный тюк, сунул внутрь шлема, а шлем прикрепил к мешку, пропустив ременные завязки под лицевым щитком. Надел башмаки, притопнул и затянул на талии пояс с оружием. Справа – кинжал и дисперсор, слева – шпага; ее филигранный эфес привычно терся о ребро.

– В путь! Осталось лишь найти корабль. Ты вызовешь его из вещих снов, моя красавица? Надеюсь, тебе приснилось не гребное судно, а что-то подходящее, трокар или хотя бы яхта… Я не столь искусен в обращении с веслами, как с клинком.