Роман Глушков - Демон ветра

– Что дрожишь? – поинтересовался у подчиненного Гильермо, заметив, что тот перестал наблюдать за округой и, повесив арбалет на плечо, в задумчивости прислонился к стене. – Нахохлился, прямо как ворона под дождем.

– Ветрено сегодня, – зябко поежился Драгомир, кутаясь в плащ. – Знобит. Продуло, наверное.

Драгомир отвечал с неохотой, поскольку знал: если зубоскал Гильермо завел с ним беседу, то только с целью прогнать собственную дремоту, а для Гильермо лучшим средством от дремоты было найти подходящую жертву для насмешек и отвести на ней свою переполненную сарказма душу. И не важно, что, кроме них, на этом участке стены оборонительного периметра больше никого не было, – Гильермо мог изгаляться над своими жертвами без свидетелей. Драгомир подозревал, что даже одиночество не мешает Гильермо зубоскалить, правда смеяться над собственной тенью ему скорее всего не особо нравилось – тень не обижалась.

А Драгомир обижался, причем обижался сильнее других Добровольцев Креста, что служили в гарнизоне Сарагосского епископа. Объяснялось это просто: Драгомир – вспыльчивый серб, переведенный в Сарагосу из Ватикана за многочисленные дисциплинарные нарушения, – еще не успел привыкнуть к бесцеремонности нового командира и поэтому реагировал на его нападки столь болезненно, в то время как остальные его новые сослуживцы уже давно игнорировали докучливого задиру. Гильермо же знал, что заступаться за чужака-серба никто не станет, и потешался над ним при каждом удобном случае.

И сегодняшний случай становиться исключением не собирался.

– Ну-ну, заливай больше: «знобит, продуло»! – расхохотался Гильермо так, что Драгомир начал опасаться, как бы он не разбудил весь епископат, в том числе и строгого Сарагосского епископа. – Мне давно рассказывали, что сербы трусливы, а сейчас я в этом лишний раз убеждаюсь! Глядите-ка: ветром его продуло! Нет бы взять да честно признаться, что боишься, так ведь даже на это духу не хватает! Разве не видел я в своей жизни, как люди боятся? Видел, и не раз!

– Отстань! – буркнул Драгомир, которого и впрямь знобило от легкой хандры (все еще сказывалась перемена климата), но убеждать в этом Гильермо у него отсутствовало всякое желание. Было лишь одно желание – заехать дешевому хохмачу по зубам. Однако такой справедливый, по мнению Драгомира, но в действительности опрометчивый поступок мог вылиться для него в месяц карцера: не только бить старшего караула, а даже перечить ему запрещал устав.

«Может быть, потом, – лениво подумал серб, потерев костяшки. – Если будет настроение…»

Гильермо, разумеется, просьбе Драгомира не внял. С тем же успехом «отстань» можно было сказать голодной акуле.

– Уж кому-кому, но тебе, юноша, меня точно не провести! – продолжал Гильермо в своей обычной унижающей манере. – Да от тебя за километр страхом воняет! Перетрусил, аж поджилки трясутся!

– Пусть лучше страхом воняет, чем той тухлятиной, что от тебя несет! – огрызнулся Драгомир, который из юношеского возраста давно вырос и вообще был ненамного младше самого Гильермо. – И кого я, по-твоему, испугался? Не тебя ли случайно?

И презрительно сплюнул, не в сторону старшего караула, конечно, но так, чтобы он догадался: этот плевок не случаен и предназначается ему.

– Меня ты, сербская морда, не боишься потому, что я тебя еще не наказывал, но учти, этот день не за горами, – пообещал Гильермо, после чего вдруг притих и полушепотом проговорил: – Я знаю, кого ты боишься. Ты боишься демона Ветра!

– Кого-кого? – недопонял Драгомир. Как следует расслышать Гильермо ему помешал шелест листвы. – Я боюсь ветра?

– Не ветра, кретин, а демона Ветра! – раздраженно, однако все так же не повышая голоса, ответил старший караула. Похоже, что боялся здесь все-таки он, а не Драгомир. – Не придуривайся; хочешь сказать, что за месяц, который ты у меня служишь, ни разу не слышал о демоне Ветра?

– За месяц в Сарагосе я только и слышу твое лошадиное ржание! – не преминул взять небольшой реванш Драгомир. – И вы еще смеете называть сербов трусами! А сами-то лучше? В штаны накладываете, как только ветер сильнее подует! Демоны, видите ли, у них по ветру носятся! Единственные демоны, в которых я верю, поскольку видел их собственными глазами, – это те, которых русские укротили: огромные стальные твари с крыльями, ревущие в полете так, что земля содрогается…