Роман Глушков: Эксперт по уничтожению

– Что?! – искренне возмутился Гавриил. – Да чтобы я перевел в инструкторы исполнителя, победившего в поединке самого бога войны?! Каким же неблагодарным мерзавцем мне надо после этого быть?

– Но теперь я, наверное, даже с Сатиром не совладаю…

– Сказать по правде, я прилетел сюда не только справиться о твоем здоровье, но также обсудить с тобой кое-какие планы относительно твоего ближайшего будущего.

– Что у вас, интересно, могут быть за планы относительно неполноценного акселерата? – полюбопытствовал крайне заинтригованный Мефодий.

Гавриил какое-то время молча разглядывал песок под ногами, будто испытывал перед Мефодием неловкость, затем, не поднимая взгляда, произнес:

– Смотритель Бегущий Бизон изложил мне на днях свою новую идею. Не скажу, что я от нее в восторге – ты знаешь, что я не сторонник рискованных проектов, – однако мысль у него конструктивная и обоснованная… Если вкратце, он предлагает на уже имеющейся научной основе усовершенствования просвещенных исполнителей создать исполнителя, способного к левитации.

– Так-так! – потирая руки, ехидно проговорил Мефодий, вмиг догадавшись, отчего Глава Совета испытывает столь несвойственное ему смущение. – И вы прибыли сюда предложить мне поучаствовать в очередной вашей авантюре?

– Ну… – все еще глядя в песок, ответил Гавриил. – Я подумал, раз высокие прыжки отныне вредны для твоего здоровья, ты не откажешься заменить их способностью гораздо более совершенной и, к слову, чертовски приятной. Скажу тебе честно, лишись я по какой-либо причине умения левитировать, то за неделю умер бы от скуки. Ты только представь: Земля с высоты птичьего полета, ветер бьет в лицо, а ты несешься вперед, презрев любые преграды: горы, реки, пустыни… Только со способностью к левитации у Человека может появиться ощущение того, что он подлинный властелин своей планеты.

– Ну вот, уже агитация началась!.. – тяжко вздохнул акселерат. – И не стыдно вам говорить такое сидящему в инвалидном кресле?

– Ничуть, – честно признался Гавриил, – поскольку это поможет тебе быстрее определиться с выбором. Как ты помнишь, приказывать в таком деле я не имею права – как и для Проекта «Самсон-2», нам требуется доброволец. Ну так что, есть у нас доброволец или мне продолжать поиски?

– Разрешите, я еще подумаю? – попросил Мефодий.

– Разумеется, – подтвердил Гавриил. – Время у тебя на раздумья пока имеется. Кстати, извини старика за то, что покопался у тебя в голове без спросу, но то, что вы с Кимберли запланировали в следующем году порадовать Совет смотрителей маленьким коренным исполнителем, я решительно одобряю. Как решили назвать?

– Будто вы этого еще не выведали! – незлобиво огрызнулся Мефодий.

– Вообще-то выведал, – улыбнулся Гавриил. – Достойное имя для наследника. Лишь бы только, когда вырастет, таким же бесцеремонным с дедушкой Гавриилом не стал.

– Ничего гарантировать не могу, – улыбнулся ему в ответ Мефодий.

«Вот старый лис! – подумал Мефодий, когда Гавриил раскланялся с ним и Кимберли и умчался по направлению к Мадриду. – Знал Джейкоб, кого после себя Главой Совета назначить!»

Кимберли уже спала. Стараясь не шуметь, акселерат аккуратно подкатил кресло к стоявшим в углу костылям, после чего, опираясь на подлокотники, приподнял на руках свое малоподвижное тело, вытащил его из кресла и лег животом на подоконник. Затем, мобилизовав остаток сноровки, что еще сохранился после целого года неподвижности, ухватился за костыли, встал вертикально и, не отходя от стены, поковылял к террасе.

Мефодия шатало из стороны в сторону, однако он продвигался вперед с упорством истинного акселерата. Как только голова его начинала кружиться и он понимал, что вот-вот грохнется на пол, сразу же упирался плечом в стену и давал себе короткую передышку. Ноги, поначалу передвигавшиеся с большим трудом, через некоторое время привыкли к возросшей нагрузке и стали принимать на себя вес тела гораздо увереннее. Двигательные навыки возвращались к исполнителю с каждым пройденным шагом.

Последним испытанием на пути к террасе стал порог двери. Мефодий отдышался, стиснул зубы, после чего преодолел порог, а затем, уже без особого труда, доковылял до края террасы, прислонился плечом к подпирающей навес стойке и отставил костыли к перилам.

Чувство одержанной над собой победы переполняло Мефодия даже несмотря на то, что первый пройденный им самостоятельно за долгое время болезни путь вытянул из него всю энергию. Сил осталось лишь на то, чтобы в неподвижности стоять, слушать шелест прибоя и, молча радуясь победе, взирать на ночное небо.