Роман Злотников - Последняя битва

— Не только, — сказал он. — Я решил принять меры, чтобы предварить тот крайне маловероятный случай, что обе половины этой написанной разным почерком фразы окажутся одинаково верными…

Грон въехал в Эллор поздно вечером. Причем снова, как и много лет назад, с приключениями. Он, как обычно, оставил конвойный десяток на последней перед Эллором заставе, изрядно разросшейся за последние годы и представлявшей собой теперь целую деревню или, вернее, торговый поселок. Над поселком возвышалась громада башни базовой станции гелиографа с тремя полными сменами сигнальщиков. Именно здесь сходилось аж пять линий гелиосвязи, самая протяженная из которых начиналась от Герлена. В поселок Грон прибыл в обед. Комендант, уже вторую четверть специально загонявший на верхнюю площадку дополнительный наряд сигнальщиков, дабы не пропустить давно ожидаемого прибытия Великого Грона, встретил его еще в воротах и, браво доложившись (что вкупе с его солидным брюшком смотрелось довольно потешно), сопроводил важного гостя в свой кабинет.

Грон на правах старшего уселся в уютное, слегка продавленное комендантское кресло (и как это так получается, что кресла становятся уютными, лишь когда хоть немного продавливаются) и принялся расспрашивать хозяина кабинета о последних новостях. У дородного коменданта был не слишком бравый и боевой вид, свидетельствовавший о подверженности греху чревоугодия и лени, но при всем при этом он обладал одним ценным качеством. Он хорошо умел слушать и запоминать. И Грон держал его на этом посту именно потому, что, обладая финансовыми и кадровыми возможностями, которые не шли ни в какое сравнение с теми, что имел Слуй, он тем не менее умудрялся выдавать на-гора совершенно невероятный объем информации. Грон даже как-то однажды, улучив момент, спросил у слегка захмелевшего коменданта:

— И как ты все это разузнал?

Тот хитровато прищурился и махнул нетвердой рукой.

— Да ничего… такого странного… У нас, почитай, по три каравана зараз на ночевку становятся. Ну, я купцов и караванщиков к себе на ужин… Благодаря вам, мой Командор, у меня всегда отменное дожирское… Так что языки у купцов развязываются быстро… Кое-какие новости матушка Туменья (так звали вдовушку, что вела хозяйство коменданта) с рынка принесет. Пока купцы у меня потчуются, их люди по нашему рынку шляются и тоже языки чешут. А еще почтовые гонцы у меня частенько свежих лошадей меняют… Вот я и слушаю, что люди говорят. А потом… — комендант сделал замысловатое движение пальцами и хлопнул себя по лбу, — вот сюда все укладываю. И оно тут варится-парится… — Коменданту подумалось вдруг, что он уж больно расхвастался и, глупо хихикнув, он покраснел и смешался. — То есть… мой Командор… я это…

И Грон, чтобы его не смущать, быстро перевел разговор на другое…

Но на этот раз комендант явно был чем-то обеспокоен. Он плотно притворил дверь своего кабинета и замер у стола, переминаясь с ноги на ногу. Грон усмехнулся. Он приблизительно знал, какие новости собирается поведать ему комендант:

— Садитесь, уважаемый…

Комендант рухнул в гостевое кресло, стоявшее по другую сторону столика, большую часть которого занимал массивный письменный прибор.

— Мой Командор… Грон махнул рукой:

— Оставьте, комендант, я больше не Командор.

— Что-о-о… — комендант задохнулся от изумления, — но… как же так… ведь…

Грон добродушно ухмыльнулся:

— Не бойтесь. Я не изгнанник. И в Корпусе тоже все в порядке. Никакого мятежа. Просто две четверти назад состоялся Совет командиров, на котором я попросил об отставке. Так что теперь Корпусом командует генерал Ставр, а я всего лишь скромный инспектор Корпусных школ.

Комендант несколько мгновений ошарашенно пялился на Грона. Что ж, его удивление было объяснимо. В этом мире еще никто не произнес слова: «Вы никогда не попросили бы меня об этом, если бы увидели мою капусту». Правителей убирала с трона только смерть или мятеж. Поэтому даже мысль о том, что Грон ушел сам, по своему желанию, не могла зародиться в голове этого исполнительного служаки. Но представить, чтобы в Корпусе возник мятеж против Великого Грона… да и тон Грона был слишком уверенным для беглеца, а на мертвого он был тем более не похож. Так что комендант решил отодвинуть свою оторопь подальше и пока обращаться к Грону так, будто его уши еще не слышали признания Командора, что он больше не Командор.

— Коман… — Комендант поперхнулся, но тут же поправился — Великий (за этим обращением последовала короткая пауза и быстрый взгляд, после чего комендант продолжил несколько более уверенным тоном)… купцы с юга и востока принесли странные слухи. Мне рассказывали, что в одном поселке недалеко от Сомроя рыбаки убили троих, которые высадились в этом глухом месте с венетской шелаки и, употребив в местной таверне крепкого вина, начали похваляться, как они убьют «грязного старика Грона». Рыбаки просто забили их насмерть поленьями, сваленными у камина в той таверне… — Комендант умолк, воткнув в Грона испытующий взгляд. Тот спокойно кивнул: