Игорь Черный - Никого над нами

Он попытался вспомнить, сколько ников он перебрал за свою жизнь. Сан, Шерхан, Михей, Ly, Торопыга, Бревно, Наемник, Малей, Nichom, Savage… Все даже он не мог теперь назвать, это было странно.

— Слушай, а как ты меня находишь там?

— Никак. — Жена уже одевалась, готовясь к тому, чтобы снова вдеть его в растяжки, хотя их было только двое в квартире. — Когда ты говоришь по-русски, я определяю тебя в половину виртуального дня.

— Я бы не смог.

Она усмехнулась. Теперь она стояла в платье, отчасти соблазняя его снова, но внутренне приготовившись к его уходу.

— Это легко, — сказала она. И для верности добавила: — Easy.

— It could be more effective to speak — kiddy…

— По-русски, черт тебя подери!

— It’s beyond my ken, — все же договорил Гена, подразумевая ее способность найти его в виртуале.

И тоже стал подниматься. Чтобы она не сердилась, погладил ее по щеке, она любила, чтобы ее гладили. И все-таки спросила:

— Опять?

— Слушай, я не умею ничего другого.

— Так научись. — Она набычилась и заговорила решительно: — Ты посмотри на себя. Мы одногодки, мне никто не дает тридцати, хотя, если помнишь, мне — тридцать два. А ты выглядишь на все пятьдесят. В сортир нормально сходить не можешь, сосуды сгорели…

— Это от венозного питания.

Она вздохнула. Спросила только:

— Начнем сначала?

— Ты же меня продала. Так что другого варианта нет.

— На всякий случай, — жена помедлила, — я еще не дала… разрешения. — Снова помолчала. — Можешь оставить Гоша для забавы, чтобы ходить иногда… По Системе… Если без этого не сможешь сразу бросить.

Она была умной. И очень хотела получить его живьем. Он решился.

— Продавай. Этот полигон я пройду снова. Там не слишком сложные missions.

Жена пошла через спальню к залу, где стояли Кольца. Она уже думала о том, как получше вдевать в них мужа. Хотя и бросила через плечо:

— Проф.

— Что?.. Знаешь, это сойдет за новый ник. — Внезапно его осенило. — Так ты всегда ищешь меня по нику?

— Опять — дурак. — Она была категоричной. То ли обиделась, то ли уже ждала, пока он пойдет за ней. Куда-то она торопилась, может, к новому виртуальному другу?.. И все-таки предложила: — Слушай, хотя бы поспи здесь.

— Я лучше…

— Знаю. Совершишь перед сном пару подвигов, на которые никто, кроме тебя, не способен. Но мне было бы приятно слышать, как ты дышишь во сне.

— Я лучше там посплю.

— Боишься, что я тебя опять изнасилую?

— Допустим… — дальше он не знал.

Она знала.

— Ладно, я могу послушать, как ты дышишь и в растяжках. Только сначала тебе все равно придется обезопаситься.

— Скорее всего, там будет слабенький монстр, потом пара ребят в танке…

— Ты им не в люк бросай гранату, а убегай лучше, — предложила жена, выстукивая что-то по клавишам. — Прошлый раз ты трижды входил в игру, а это у тебя всегда хреновато выходит.

Генка все-таки дотелепался до растяжек и принялся втыкать провода в гнезда, вживленные в его мускулы. Как всегда, сначала это было больно. Только после двадцатой тяги он перестал их чувствовать. Ну почти.

— Током не сильно?..

— Сильно.

Она посмотрела ему в глаза. Как во время любви, настоящей, а не системной, она была в смятении. Но, с другой стороны, на что он ей нужен такой, каким был в реале, — слабый, живой, безвольный? Он же мог быть героем только там. Он этому учился двадцать лет, практически с детства. И он знал, что скорее всего она когда-нибудь станет вдовой. Обеспеченной и более умной, чем была, когда они по-настоящему женились. И тогда уже не выберет себе мужа-геймера. Она будет в состоянии выбрать себе любого нового мужа. Деньги-то, которые он зарабатывает, с ней останутся.

Система была не для тех, кто мало зарабатывает, если профи. А больше всех зарабатывали в сетке почему-то русские, даже индусам с китайцами так не удавалось, у них мозги иначе ворочались, чем нужно. Хотя единолично они дрались, как правило, неплохо, сказывались тактические установки на опережение, но для Системы этого было мало.

— Ген, а может…

— Не валяй дурочку.

После этого, пока он был еще с ней, жена воткнула ему в вену иглу. Она не была жестокой, просто мстила так — чтобы он почувствовал живую боль или почувствовал ее любовь и привязанность. Но все равно это было неприятно.

Перед тем, как натянуть на голову шлем, Генка посмотрел на нее.

— У меня дурное предчувствие.

— Ты всегда так говоришь, — усмехнулась она. — А я всегда говорю — не валяй дурочку. Эту мою фразу ты присвоил.

Он искренне удивился.