Евгений Белогорский: Карельский блицкриг (СИ)

Громогласов перевернул несколько страниц дела и все понял. Комдива брали как поляка и главный упор, по нему делался согласно показаниям арестованных военных польского происхождения. Начавший дело следователь хотел связать несколько дел в один большой заговор, но это у него не получилось.

- Раззява. Ломать нужно было быстрей, тогда бы все и срослось, и по срокам и по показаниям. А так время упущено и вместо большого "веника" разрозненные прутья - зло подумал про себя Громогласов.

- А что сослуживцы, почему от них так мало показаний на Рокоссовского?

- Хитрый и осторожный этот комдив. Все делал строго по приказу, никакой самодеятельности. Всегда выступал на собраниях в поддержку политики партии и правительства. С арестованными врагами народа имел контакты по службе, личных контактов нет. Единственный его прокол в том, что высказал сомнение по поводу ареста корпусного комиссара Шестакова, который, кстати, саморазоблачился и дал признательные показания, в том числе и на самого Рокоссовского - следователь позволил себе усмехнуться. Самую малость, ибо то, что наговорил Шестаков, хватала на арест комдива, но никак не на расстрельную статью.

Громогласов перелистнул ещё несколько страниц допросов и вздохнул. Имевшегося в деле материала не хватало, чтобы сделать из комдива "японского" шпиона или пусть по ленинградским и псковским делам о военных заговорах. Начавший дело следователь вел дело исключительно по шаблону. Сделав главную ставку на то, что сумеет сломать подследственного, он вовремя не стал собирать на него дополнительный компромат.

- Сто чертей ему в печенку. Понабрали, черт знает, кого из всякого там Крыжополя, вот и результат - зло подумал старший майор в адрес этого неумехи, чью плохую работу ему предстояло разгребать. Сам он, правда, был родом из Волочка и москвичом стал чуть более пяти лет, но это не мешало ему всей душой не любить "лимитчиков", понаехавших в столицы.

- В отношении комдива Рокоссовского просил разобраться нарком Тимошенко - подал голос, молчавший все это время военюрист.

- И что? Я таких указаний от наркома Берия не получал - негодующе спросил чекист, развернувшись в его сторону на стуле. Он хотел повернуть голову, но из-за жесткого ворота мундира вынужден был повернуть все тело. Майор ожидал, что очкарик вступит с ним в перепалку, но этого не произошло.

- Я только информировал вас, товарищ старший майор - абсолютно нейтральным голосом сказал военюрист.

- Паразит, специально сказал это при свидетелях - понял Громогласов, и словно подтверждая его опасения, в дело вступил Пикин из наркомата контроля. Сидевший на нем нарком Мехлис не особенно жаловал чекистов Ежова.

- Есть мнение направить это дело на дорасследование с заменой следователя и постановкой на контроль - предложил Пикин, и очкарик тут же кивнул головой в знак согласие.

- Это будет уже двенадцатое дело - многозначительно произнес Громогласов, пытаясь привести в чувство слишком далеко зашедших правдолюбцев. Передача дела на новое расследование, после специальной директивы наркома о запрещении применения физического воздействия к арестованным, в большей степени означало прекращения дела.

Голос чекиста и его воинственная поза возымели действие. Пикин с остальными членами комиссии несколько смутились, поняв, что может произойти перерасход отпущенного лимита, но военюрист моментально нашел лазейку.

- Хорошо. Давайте напишем протокол разногласий, где каждая из сторон выскажет свое мнение и подкрепит его фактами - ловко плеснул маслицем крючкотвор и Громогласов закачался. Писать, а уж тем более обосновывать свое мнение ему как-то не хотелось. Он вопросительно посмотрел на Чайку, но тот только скорбно молчал. Писать и обосновывать ему тоже не хотелось. Дело ведь касалось не командарма или комкора, а простого комдива.

- К чему вносить раскол в наши ряды? Если есть мнение, то давайте направим на дорасследование - нехотя согласился Громогласов, но и этого очкарику было мало.

- Если комиссия не возражает, я хотел бы задать несколько вопросов арестованному комдиву Рокоссовскому.

- Какие ещё вопросы? - сразу насторожился чекист.

- По условиям его содержания.

- Зачем это? Условия содержания арестованных у нас одни для всех, сносные. Других нет, и не будет.

- Вот пускай он это и скажет.

- Что не будут?

- Что сносные.

- Глупости все это - уверено громыхнул чекист, но крючкотвор вновь плеснул масло ему под ноги.