Алексей Изверин - Русская зима [litres]

Картинка с высоты. На месте входа в метро зияет громадная воронка. Крупный план, картинка рывком приближается. Стены домов, выходящие к воронке, обрушились, обнажив нутро, изредка там мелькают вспышки, рассыпаются снопы искр, сочится едкий даже на вид дым. Бока воронки зияют рыжей землей, кое-где уже присыпанной некстати начавшимся снегопадом.

– На месте взрыва обнаружены следы воздействия сверхвысокой температуры. По предварительным данным, было задействовано взрывное устройство энергетического типа.

Спасатели выносят носилки с ранеными из подземного перехода. Рядом суетятся врачи в белых комбезах и прозрачных масках, раненых грузят в «скорые», увозят. Этим повезло, если довезли до больницы, то вытащат!

– Обнаружены тела ста сорока погибших, и их число продолжает расти.

А вот те, кому не повезло. Множество тел лежат прямо на площади, в ряд.

– Спасатели расчистили выход на поверхность…

Дальше уже не было времени даже на то, чтобы мельком на экран посмотреть. Спасатели добрались до туннелей, и в больницы повезли вызволенных из-под завалов. Каждого надо принять, разместить, задать программу для лечащих автоматов, проинструктировать персонал… Короче, не до новостей уже.

До вечера следующего дня забот хватало, а когда измученный врач делал вечерний обход, оказалось, что самый первый пациента исчез.

– Ниночка, – спросил он у медсестры, – а где тот парень, из сто седьмого?

Большие синие глазки медсестры мигом наполнились слезами.

– Олег Петрович, его выписали…

– Что? – удивился врач. – Как это выписали? Он не то что ходить, он и в сознании-то редко… Ничего не понимаю!

– Олег Петрович! – Ниночка была готова разреветься, как школьница. – Они сказали, что он все равно умрет, и забрали его к себе… А мне сказали, что умер!

– Да кто его выписал? – Врач никак не мог понять, что происходит. Заметив состояние медсестры, спохватился и провел ее к ближайшему дивану.

– Сядь-ка и расскажи все по порядку… – Мимоходом врач ткнул сенсор и вытащил из нутра автомата пластиковый стаканчик минералки.

– Да что говорить… – всхлипнула Ниночка, принимая стаканчик. – Пришли какие-то! Спросили, где тут сто седьмая, и прошли туда…

– А там?

– Не знаю. – Снова всхлипнула. – Меня оттуда сразу выгнали.

– Как это? – не понял врач. – Да ты воду пей!

– Вытолкнули! – Ниночка отпила чуть воды и немного успокоилась. – Я говорю, что нельзя так, а он меня за дверь, и не мешаться… А сами вызвали носилки, положили туда больного и увезли…

– Куда?

– Не знаю… А мне сказали, что он умер!

– Что вообще происходит!? – кричал врач в кабинете главврача спустя пару минут. – Моего пациента…

Главврач, крупный светловолосый мужик лет сорока, выглядел не лучше Ниночки, но все же пытался сохранить самообладание.

– Олег, послушай, да что я могу? Это ведь…

– У парня тяжелейшее положение! Транспортировка для него может быть смертельна, понимаете?

– Прошу прощения, – раздался тихий голос.

Врач обернулся, совершенно некстати вспомнив, что в кабинет-то он влетел с налета, не посмотрев по сторонам, и в кабинете, кажется, были какие-то посетители…

На обычном стуле для посетителей сидел мужчина в расстегнутом светлом костюме, на соседнем стуле была небрежно сброшена светлая зимняя куртка, а на ней гордо возлежит серая папка ноута.

Лицо парня не выражало абсолютно ничего и казалось врачу каким-то странным, немного нереальным. Правильное, ничего не ощущающее, находящееся в каком-то заоблачном упокоении… И такие же спокойные глаза.

Именно глаза и пугали. Казалось, что внутри них пляшут маленькие, с иголочку, огоньки…

– Вы… – охнул врач. Усталость мешала сразу сложиться мыслям. – Вы… Святогор!

– Именно, – улыбнулся киб. Улыбка у него была нехорошей, словно уголки его губ развели в разные стороны механические тяги. А может, так оно и было, кто их знает!

– Что вам надо тут? – сумел выдавить из себя врач.

– Уже ничего. – Еще одна механическая улыбка. – Мы уходим. Вопросы?

Врачи синхронно покачали головами.

Святогор плавно поднялся, накинул на плечи куртку, сунул под мышку свой ноут и вышел, негромко хлопнув дверью. Вроде бы случайно, но все же именно хлопнув, показав этим жестом, что, хоть он и уважает главврача ГИТТ, все равно истинным хозяином положения всегда остается именно он, Святогор, а не главный врач.

Наступило тягостное молчание. Врач хотел что-то сказать, да вот только все слова куда-то испарились, как воздух из проколотого воздушного шарика. В голове все билась и билась какая-то мысль, да только никак не удавалось ее ухватить за хвост и предъявить к опознанию.