Алексей Изверин - Русская зима

— Вик, Ви-ика! Ты идешь? — Громкий голос раздавался над площадью перед университетом, вонзаясь в холодный московский воздух как нож в ледяную воду. Снежинки испуганно дернулись, но поняв, что ничто им не угрожает, быстро восстановили свой неспешный полет к земле.

Я смотрел, как высокая стройная девушка в серой шубке быстро пересекла площадь, кутая недовольное тонкое личико в широкие меховые отвороты, и быстро юркнула под козырек. От резкого движения слетел свободный, по последней столичной моде меховой капюшон, и темные длинные волосы взметнулись тяжелой волной. Редкие снежинки сразу же неспешно опустились на них, застыли хрусталиками.

Серое унылое здание института огибала вялая метель, поземка мела по сугробам, сдувая с их гребней веерки снежинок. Дыхание вырвалось из ртов клочьями пара и быстро рассеивалось в воздухе.

Сугробы ночью намело — будь здоров, будет уж работы дорожникам и коммунальщикам. В подземке-то пробок нет, а вот наверху не знаю что творится. Скорее всего, снова заторы, после таких-то снегопадов.

Холодно было, короче говоря.

Но, несмотря на холод, студенты все так же кучковались у входа. Изредка тяжелые стеклянные двери открывались и пропускали новую порцию молодежи — большинство внутрь, но некоторых — наружу. Несмотря на не очень приветливую погоду, мало кто хотел сидеть в душном, вязко натопленном здании университета.

Я стоял у входа и пил пиво «Балтика» прямо из горлышка высокой синеватой бутылки. Здесь, у входа, было тепло, воздух от нагревателей шел не только на обогрев входа в универ, но и на улицу кое-чего хватало. К тому же, бдительные наши друзья-охраннички не считали эту территорию своей зоной ответственности, и потому тут студентов не гоняли, стоять можно было спокойно.

— Привет! — Девушка в серой шубке ласково улыбнулась. — Что у тебя сегодня?

— Ничего хорошего, Вика. — Грустно отозвался я. — С вами лаба, расчет реактивных движков, две пары, а потом семинар по измерительным приборам.

Вика присвистнула, проводив взглядом бутылку, исчезнувшую в широко открытом зеве утилизатора.

— Ну и ну. И это потому ты тут пьянствуешь? Это какая бутылка-то? Горе заливаешь? Это во сколько же ты домой, а?

— В восемь. — Я, прищурившись, смотрел на снег.

— Так поздно… — Протянула Вика. — Ну, ты и даешь. А, привет, Юль…

Юля Игнатова, третьекурсница с факультета точного оборудования, лукаво улыбнулась.

— Привет, привет. Ты что тут так рано?

— Да вот, на лекцию решил зайти. — С самым невинным видом произнес я. Такой вид получается у меня лучше всего остального…

Юля улыбнулась немного заискивающе.

— Слушай, а сегодня нашему институту сто семьдесят лет… Ты на праздник пойдешь?

Идти на праздник мне не хотелось. Вчера только что отметили день рождения Лешки, которому уж двадцатник, и до сих пор усталость чувствуется… Стареем, господа! Но надо же что-то делать? Не сидеть же дома круглые дни и ночи напролет, ведь верно? Да и к тому же, только один раз институту будет сто семьдесят лет.

— А пошли сейчас, Юль. — Вдруг предложил я. Не знаю, что на меня нашло, ведь Юлькой я никогда не интересовался. Мне больше нравилась Вика, спокойная и рассудительная, не особенно красивая, но очень милая. Имя ей удивительно подходило, что в жизни случается редко.

Юля Игнатова широко улыбнулась.

— Пошли!

— Постой, постой. — Мне почему-то стало стыдно. — Ведь у тебя сейчас одни лабы, правильно?

— Правильно. — Счастливо улыбаясь, подтвердила Юля. — По металлоконструкциям…

— У кого же такое счастье?

— У Филоновой.

— У Филоновой? — Ирину Андреевну я знал хорошо. — У нее лучше не прогуливать, Юленька.

— Верно-верно. — Подтвердила Вика, до того как-то устранившаяся от участия в разговоре. — Она у меня в прошлом году вела. Сразу завалит на защите, мало не покажется. А металлоконструкции — по ним зачет, будешь потом маяться, до экзамена не допустят.

Юля насупилась, обиженно посмотрела на Вику.

Та этого не заметила.

— Да отработаю с другой группой… — Робко попыталась возразить Игнатова.

— Нет уж, нет уж. — На этот раз стал возражать я. — Ни к чему тебе лишние проблемы. Иди-ка ты лучше на лабы…

И сразу же синие глаза Юли исполнились такой обиды, что мне стало еще хуже, чем было до того. Ну зачем обижать девчонку, дурило?