Антон Первушин: Небо Атлантиды (Операция «Форс-мажор»)

– Нахальный тип, – согласился Лукашевич. – Таким бесполезно объяснять – таких учить надо.

Они помолчали.

– А как вы думаете, мужики, – спросил Стуколин, смущённо опустив глаза, – после всех этих приключений Ангеле захочет со мной общаться?

– А ты ей письмо напиши, – посоветовал Лукашевич. – Изложи нашу позицию. А в постскриптуме добавь как бы невзначай, что любишь и жить без неё не можешь.

– Да ну тебя! – махнул рукой Стуколин. – Если умный такой, налей лучше.

Лукашевич вновь наполнил стаканчики.

– Зря ты обижаешься, – сказал он. – Мы же всё понимаем. Тебе время пришло о будущем подумать, а Ангеле – девушка, приятная во всех отношениях. Если она тебе ответит взаимностью, считай, сильно повезло в жизни.

Стуколин вздохнул и выпил.

– А если она не ответит?

– Ответит, – пообещал Лукашевич. – Ты ей определённо понравился.

– Она из-за меня едва не погибла…

– «Едва» не считается. А вообще, Алексей, женщины – это такие странные существа, что в их мотивах, причинах и следствиях нормальный человек разобраться просто не в состоянии. Поэтому в отношениях с ними нужно ставить перед собой реальные задачи и не обижаться, если что-то пошло не так.

– Не слушай его, Алексей, – сказал Громов. – Он тебя плохому научит. Поступками женщин повелевают чувства, а не разум. Если ты хочешь научиться понимать мотивацию женщин, нужно периодически прислушиваться к своим чувствам.

– Это всё художественная литература, – заявил Лукашевич. – Не слушай его, Алексей. Женщины – существа всё же материальные и запросы у них – вполне меркантильные. Другой вопрос, что они всегда хотят от тебя больше, чем ты можешь дать…

Стуколин понял, что ещё пара реплик и дойдёт до настоящего спора, а потому решил переменить тему:

– А, кстати, вы помните, как мы в Прибалтике отдыхали?

– Помню, – усмехнулся Лукашевич, наливая по третьей. – Такое не забывается. В том году как раз «Пиратов ХХ века» показывали. Для советских времён – просто потрясающий фильм.

– Угу, – согласился Стуколин. – А потом, после премьеры, мы пошли на пляж и вы с Костей поспорили.

– Это вы с Костей поспорили.

– Да нет, вы поспорили.

– Все друг с другом поспорили, – подытожил Громов.

– Да-а, – протянул Стуколин мечтательно. – А я так думаю иногда, что у нас приключений побольше было, чем у киношных пиратов и экипажа «Нежина». Только вот почему-то желающих написать про нас книгу или снять фильм на горизонте не видно.

– Тебе Кадман уже сказал, – напомнил Лукашевич, – никто в такое не поверит, а потому и смысла писать нет.

– Ну и пусть не поверят, – стоял на своём Стуколин. – Неважно это – поверят или нет. Важно, чтобы люди прочитали и что-то поняли. Костя вон свои истории рассказывает вовсе не для того, чтобы ему поверили…

– Кадман ещё молодой, – сказал Громов. – Ещё напишет.

– Главное, – тут же озаботился Стуколин, – чтобы он нашу позицию точно отразил. Вы ему при встрече передайте, чтобы ничего не домысливал. А то у него тараканы в голове – он ещё напишет, что мы все из себя демократы и пацифисты, и Америку спасаем…

Дверь приоткрылась, и в палату протиснулась необъятная уборщица в халате, со шваброй и ведром. За ней маячила фигура охранника, присланного Фокиным на «всякий пожарный случай».

– Приём закончен, – сообщила уборщица недружелюбно. – Мне мыть полы пора.

– Да-да, – сказал Громов, суетливо пряча стаканчики, – мы уже уходим.

– Давай, Алексей, – Лукашевич протянул руку, прощаясь с другом.

– Заглядывайте, – сказал Стуколин, вытянувшись на койке и закрывая глаза.

Пилоты ушли, потом, выключив свет, ушла и уборщица, и Алексей остался один. Он лежал и вспоминал, как всё было – с самого начала, от того дня, когда трое офицеров авиачасти 461-13"бис" поехали в Мурманск, к главе местной администрации, до того момента, как те же трое бежали к «О-2», стоявшему на дежурной площадке аэроклуба «Пилотас». Вспомнил Алексей и невероятные истории, которые рассказывал Громов, и странную историю, которую рассказал Серёга Золотарёв. И понял вдруг, что все эти истории (по воле их авторов или против воли) посвящены одной теме – выбору, который должен сделать человек в этом быстро меняющемся мире. И каждый выбор меняет этот мир, делая его хуже или лучше. Но правильный выбор может сделать только тот, кто по-настоящему повзрослел, кто понял нечто такое о себе и о мире – нечто, не доступное другим.

«Интересно, – думал Алексей, – а у нас получилось повзрослеть?»