Ростислав Марченко - Вторжение

— Были. Надеюсь, что и есть.

— Тогда вы меня поймете. У меня их четверо. Два мальчика, две девочки.

Не собираясь заполнять предоставленную паузу, я терпеливо ждал продолжения.

— Старшая из девиц уже давно замужем, младшая готовится. Старший — наследник, проблема только с младшим сыном.

— Плохая компания, пьянки, гулянки? — Тут следовало что-то ввернуть.

— Отнюдь. — Усмехнулся ан Феллем. — Во многом приличнее, чем у молодых людей его возраста.

— И тогда что же?

— Как ни странно, — довольно улыбнулся собеседник, — проблема именно в том, что он хороший сын и любит свою семью. А семья любит его.

— Вот как? Рад за вас. Но зачем вы мне это говорите?

— Мы подходим к одной из целей нашей встречи, уважаемый Вран. Мой сын чувствует себя взрослым и не хочет, чтобы старший брат ощущал, как он дышит ему в спину. Вы поняли, о чем я?

— Примерно. — Если Феллем не врал, действительно все в принципе было понятно.

— К своему возрасту мальчик очень хорош на мечах и в прочих благородных искусствах. Год назад семье удалось его остановить от вербовки в наемную тагму обычным рейтаром. Я начинал путь к своему нынешнему положению примерно так же, сыну взбрело в голову взять с меня пример.

— Мне любопытно только одно, зачем остановили. Если это сын хочет.

Ан Феллем развел руками:

— Потому что я тоже люблю своего сына. И коли он решил выбрать дороги войны, нужно позаботиться, чтобы на них было меньше ям.

— Вербовать меня к вашему сыну слугой или оруженосцем будет неумно. Освобождение из тюрьмы этого не стоит. Да и занято у него это место.

— А вот сейчас вы промахнулись. Рейтаром он хотел завербоваться год назад. Сейчас на его имя выписан императорский патент на капитана наемной роты.

Теперь уже я не удержался от смешка.

— Мажор… — ан Феллем удивленно дернул левой бровью, услышав незнакомое слово, — во главе роты наемников. Нет, я вас понимаю, но не более ли логично было его лейтенантом в хорошую роту пропихнуть? При ваших возможностях, думаю, это так просто. Там хоть будет, кому и учить, и мозги вправлять.

Дискуссия у нас разворачивалась весьма интеллектуальная, с большим количеством умных и сложных слов. Не крестьянская, короче говоря, что определенно было к лучшему.

— Сначала я так и думал поступить. — Согласно кивнул ан Феллем. — К сожалению, капитанов хороших рот, достаточно мне близких, чтобы я доверил сына, за этот год поблизости не нашлось. Отправлять через половину империи тоже не стоит. Есть тому причины. А отдать в первую попавшуюся — очень возможно, не переживет даже первую стычку. За долгие годы у меня появилось много врагов, и многие из них с удовольствием отыграются на моих детях. Особенно если это будет безнаказанно.

— Короче говоря, насколько я вас понял, вы вербуете меня в роту к своему сыну. Так?

— Так.

— И вам нужно, чтобы я согласился? — Я красноречиво крутанул указательным пальцем, указывая на окружающую обстановку. Пыточная, несмотря на интимные рассказы о любящей семье, никуда не делась.

— Не переоценивайте себя, фер Вран… — Мне опять показали по-настоящему волчьи зубы. — Вас никто не неволит. Помогать вашим врагам после сказанного я не буду. Но если вы откажетесь, отойду в сторону. Будете избегать виселицы самостоятельно.

А вот тут он сказал гораздо больше, чем следовало. Проговорился. Или же вбросил специально, просчитав реакцию. Виселица в Аэроне была неблагородной казнью, это значило (если он не врал), что мои недруги планировали зайти со стороны оспаривания моего благородного происхождения. В чем у них при доброжелательной «его чести» были все шансы на успех.

— Не неволит, так не неволит. Но на вечное рабство за серебрушку в месяц вы дураков не найдете. Разбегутся.

Оскал истинного лица собеседника снова сменила доброжелательная улыбка.

— В пределах Империи людям, которых ищу я, скрыться непросто. Ваши опасения беспочвенны, фер. Вам будут платить честные деньги хорошего лейтенанта, срок действия контракта я устанавливаю в год. Если вы этот год будете надежной опорой моему сыну и после этого честно уйдете, претензии в вашей потере я буду высказывать ему, а никак не вам. — В голосе лязгнула сталь. — Вас я буду искать, коли вы попытаетесь меня обмануть. Найду, сдеру шкуру и набью ее соломой.

Мне еще раз добродушно так улыбнулись. Я типа как безразлично скривился, не желая отвечать на угрозу, которая меня, без сомнения, проняла. Человек вот ни капельки не шутил.