Сергей Вольнов: Шифр отчуждения

За этой пропастью нет уже ничего. Вообще ничего — ни света, ни тьмы, ни запахов, ни образов, ни даже пустоты. И меня — нет.

Пришел.

Финиш.

Точка.

Ведь главное, чтоб не случился у света конец, а уж с разнообразными его оттенками мы управимся…

Светлый прямоугольник — как проем двери, открытой из темной комнаты наружу… До него совсем чуть-чуть. Шаг, два, три, и вот уже я перед ним. Точно, дверной проем. Только ведет не на улицу, а в хорошо освещенное помещение. Через открытый проход я вижу большой письменный стол, вполне обычный с виду, деревянный, не новый, и два таких же стареньких стула с прямыми спинками.

На одном из них сидит человек… живой! Первый живой человек, встреченный мною в круглой террасной ямине отчужденной Зоны.

Надеюсь — я все еще здесь?

Или — к сожалению, я все еще здесь?

Если по умолчанию принять, что заключение о моей смерти преждевременно. Точки не случилось, я — в многоточии…

Молча, приглашающим жестом он показывает: садись на другой стул.

Что я и делаю. Сказать хочется много всякого и разного, но покамест я молча смотрю на него. Точнее, бесцеремонно рассматриваю.

Старик, седая борода, цвета волос на голове не видно под шапкой с козырьком, «камуфляжной», военного образца.

Кожа лица загорелая, обветренная, умеренно морщинистая; глаза прикрыты очками, не солнцезащитными, а обычными, с прямоугольными, серовато-дымчатыми, затемненными стеклами в тонкой оправе из темного металла.

Он сидит, частично заслоненный столом, и не определить, высокий или не очень, вроде не худой, но фигура, опять же, скрывается в мешковатой, из такого же «камуфлированного» материала одежде — штанах и куртке с многочисленными карманами, но без каких-либо нашивок и знаков. На ногах, внезапно, песочного цвета с синими полосами, подошвой и окантовкой кроссовки, а не «берцы» или сапоги какие-нибудь…

Серьезный мужчина, сразу чувствуется. Исходит от него этакая… м-м-м, харизма генеральская, что ли. Наверняка рядом с великими полководцами и лидерами прошлого нечто подобное ощущалось.

Первые слова, произнесенные им:

— Привет! Выпить хочется?

Действительно, с чего еще начать разговор двум благородным донам во глубине довлеющей черноты?.. Особенно — судьбоносный и долгожданный. Для меня, уж во всяком случае, точно.

Он протягивает мне серую металлическую кружку, по весу определяю — не пустую, в ней что-то налито. На самой кружке, я обратил внимание, до боли знакомый по странствиям в Отчуждении рисунок: трилистник, знак радиационной опасности.

Беру емкость, делаю глоток. Мощный старик спрашивает:

— Ну как, то, что хотелось выпить?..

— Да, — отвечаю я.

И вправду, почти забытый вкус морковного…

Незнакомец усмехается в седую бороду.

— А где это я?

Глотнув, оглядываюсь по сторонам.

Вижу голые, обшарпанные, некогда крашенные стены неопределенного теперь мутно-серо-бежевого цвета. Три окна, темно-коричневые пластиковые рамы, но вместо стеклопакетов банальные куски листовой оцинковки вставлены. Снаружи свет не проникает из-за них, а освещение дают яркие «дневные» плафоны на потолке. Ни одна «трубка» не мигает, как новенькие, синеватые и желтоватые.

— Не стоит думать об этом, — отвечает безымянный старик, выдержав паузу, пока я осматривался, — координаты места не важны, как и многое другое. Главное, что мы можем здесь поговорить в спокойной обстановке.

— О чем поговорить?

Вопрос, конечно, дурацкий, но я предпочитаю уточнить. Вероятно, хочу, чтобы суть прозвучала вслух. Как давно не говорил я с другим живым человеком!

Ну, по крайней мере с тем, кого я за такового воспринимаю.

— О предназначении, естественно. — Старик опять делает паузу и смотрит на меня в упор; за дымчатыми стеклами очков я не вижу, какого цвета у него глаза, но почему-то кажется, что скорее всего как у меня. — Ведь пуще всего на свете не хочется… — Он запинается, подыскивая формулировку и завершает: — Бессмысленно умирать, так?

— А я не умер?!

Вопрошаю с очень даже живым интересом.

— Почти-почти. Еще бы шаг, и точка невозврата. Поэтому мы наконец и встретились. Я очень долго ждал этого разговора.

Ничего себе признание!

— Ты… — Я тоже запинаюсь, решая, не обращаться ли к нему на «вы», но возраст в данном случае не важен, как и внешность и место встречи, поэтому продолжаю: — Кто — ты?

— Ангел-хранитель, скажем так, — улыбается он; улыбка у него хорошая, надо отметить, лучистая такая, — да это и несложно догадаться было, кто я… Начну с предыстории, пожалуй. Давным-давно… это было еще до твоего рождения, коллега… разразилась война. А точнее, очередной раунд, сражение в противостоянии, не имевшем ни начала, ни конца во времени… Земная природа против чужеродной необъяснимости, что снова вторглась на планету из космоса. Это были странные времена и странная война. Тогдашние люди назвали день, в который… э-э-э, для них все началось, Датой Визита. Процесс, о сути которого разумы, ограниченные в знании, не имели ни малейшего понятия, — Посещением.