Василий Горъ - Чужая кровь

Сородичей Ольгерда было восемь. Шестеро мужчин и две девушки. Воинами были все, кроме одного – пожилой, но очень неплохо двигающийся мужчина, был без меча. Вообще. Но к категории слуг не относился. Причем совершенно точно: седой предводитель этой компании относился к нему с явным уважением. Все остальные, включая девушек, находились в постоянной готовности ко всему чему угодно. Причем, глядя на них, казалось, что они чувствуют и видят не так, как все окружающие – их реакция на любой звук была в разы быстрее, чем у него самого.

– Прямо как Одержимые… – сравнив гостей с самым страшным кошмаром Иггера Завоевателя, Нодри вдруг понял, что, окажись он врагом этой компании, шансов что-либо сделать с этой восьмеркой у его солдат практически не было бы.

«А чего ты ждал? Что спасать друзей отправят какого-нибудь калеку? – про себя усмехнулся офицер. – Явно такие же звери, как и их пропавшие соплеменники. И наверняка так же неуправляемы…»

– Куда едем, командир? – голос адъютанта, раздавшийся рядом, заставил Нодри отвлечься от своих мыслей и задумчиво посмотреть на возникшую из-за угла гостиницы громаду императорского дворца.

– К парадному входу. Император должен быть уже в курсе. Так что, я уверен, аудиенция состоится прямо сейчас…

– Ого… – лейтенант пришпорил коня, и, вырвавшись вперед, первым подъехал к парадной лестнице дворца…

Аудиенция у местного царька затянулась далеко за полночь – несмотря на то, что никто из нас не понимал местного языка, самодержец никак не мог успокоиться и принимал нас так, будто мы были его ближайшими и при этом любимейшими родственниками. Слуги, высунув язык, летали на кухню и обратно, перемены блюд следовали одна за одной, а порядком принявший на грудь мужичок в короне все признавался и признавался нам в своем уважении и вечной дружбе. Расценить по-другому его пьяный лепет и счастливые улыбки не смог бы даже самый закоснелый пессимист. Таковых среди нас не наблюдалось, но к середине ночи лично я начала понемногу звереть – об Олежке не было ни слуху ни духу, а на все мои попытки понять, куда он запропастился, я получала только абсолютно непонятные тирады и счастливые улыбки. В конце концов я достала даже Эола – отставив в сторону бокал с местным вином, он повернулся ко мне и ехидно поинтересовался:

– Слушай, а дождаться, пока я закончу анализ языка и настрою транслятор не судьба? Или просто в кайф их терроризировать? Ведь и так понятно, что в городе Ольгерда нет! Видимо, поехал в гости к какому-то Иггеру, или как его там. Примерное направление тебе показали… Ломанемся прямо сейчас или все-таки вникнем в суть происходящего?

– Подождем… – мрачно буркнула я, поняв, что он прав. – Когда этот твой компьютер закончит этот чертов анализ?

– Когда ты перестанешь дергать меня за рукав и отвлекать… Обрати внимание, что сидящий рядом со мной абориген ждет очередного вопроса. Как ты думаешь, о чем я его спрашивал до того момента, когда ты меня прервала?

– О чем? – поняв, что Хранитель завелся, мрачно спросила я.

– О том, как называется тот или иной предмет…

– Эол! Что ты фигней занимаешься? – Сема, с интересом прислушивающийся к нашему разговору, скорчил серьезную рожу и, нахмурив брови, голосом злого преподавателя пробормотал: – Разве ты не понимаешь, что все твои потуги абсолютно бессмысленны? Чем спрашивать всякую чушь, лучше отловить любого местного папуаса, уткнуть его мордой в стол и, используя подручные колющие и режущие инструменты, задавать один и тот же вопрос: «Где Ольгерд, падла?!» И тогда мы все узнаем гораздо быстрее и точнее…

– Ремезов! Я тебя убью… – нацепив на лицо маску добродушия, «улыбнулась» я. – Потом. Раза четыре или пять…

– Ну вот, приехали… А я просто хотел объяснить неразумному политику партии и правительства, которые, несомненно, тут представляешь именно ты.

– Гад! Задушу…

– Надеюсь, после того, как убьешь в четвертый раз? – хихикнула Клод. – А то на шее останутся следы твоих пальцев. И я, увидев их, непременно начну ревновать…

– Бли-и-ин… – поняв, что останавливаться ребята не собираются, я заерзала на стуле и попробовала их заткнуть, заранее понимая, что это бесполезно: – Я просто волнуюсь за Олежку!

– А что волноваться-то? – ухмыльнулся Сема. – Видишь, как нас встретили? Значит, он тут успел себя проявить. Кроме того, ты же читала его письмо? Там ясно написано – вальнут местного фюрера и вернутся. Что нашим пацанам какой-то там Завоеватель? Нагнут и не задумаются…