Матросы поняли, что за взрыв они слышали, когда уже находились на воздухе. Лейтенант замолк.
— А потом что было? — нетерпеливо спросил Новиков. — Ну, дальше что?!
Ветров чуть помедлил, потом кивнул головой.
— А потом они на нас накинулись со всех сторон, как шакалы на падаль. Ох, и покрутились мы там! Лазеры эти вокруг нас летают, как молнии, а мы с капитаном ничем ответить даже не можем. Лупишь по этому ромбу из пушки в упор, и видно даже, как снаряды не долетают до корпуса, отскакивают, рикошетят! Ракету выпускаешь, а она даже не видит этот ромб, летит хрен знает куда. Но, минуты три мы продержались, потом всё — ракет нет, пушки их не берут, потом и снаряды у нас кончились. А эти совсем очухались, зажимать в клещи стали, по всем правилам науки. Сзади на хвосте два ромба, а впереди — на встречном — три. Каморин мне кричит: "Володька — уходи! Я их отвлеку на себя!". А сам делает горку и в лобовую атаку на центральный ромб, на таран пошел. Пробил его МиГ всю их сраную защиту, рвануло так, что остальных двоих чёрных смело в стороны. Я проскочил под взрывом, вижу — те двое, сзади, отстали. Нырнул за сопку, ушёл влево — всё! Один! Даже порадоваться не успел. Тут же помпаж, и двигатель глохнет. Смотрю на приборы — а там совсем всё: керосин кончился. В горячке то не до этого было. Я рву рычаг катапульты, ну, а дальше вы всё уже видели.
Не успел пилот закончить свой рассказ, как со стороны входной двери раздался грохот. Кто-то изо всех сил молотил по двери чем-то железным.
— Кто это? — встревожился пилот.
— Может — мичман вернулся? — предположил Новиков.
— Да ты что, он только что ушёл.
Мичман Сидоров убежал в посёлок проведать жену и детей еще минут двадцать назад. Как раз столько было и ходу до военного городка, но это через сопку, а не по дороге. А на сопках ещё лежал снег. Лётчик рассудил по-своему, он достал свой табельный пистолет и передёрнул затвор.
— Это они, эти, твари с ромбов. Счас я их всех перестреляю!
Сейчас только стало видно, насколько летун опьянел.
— Чёрт, а у нас оружия и нет! — Озаботился Новиков.
За неимением ничего другого матросы снова разобрали лопаты, подошли к воротам.
— Кто там? — закричал Симонов.
— Это мы, с периметра, — донеслось из-за двери.
— А, солдатня.
— Фу ты, чёрт! А про них то мы забыли.
Это действительно были солдаты охраны периметра базы. Их было шестеро, все с оружием.
— Мужики, что делать то? — Спросил старший из солдат, с лычками сержанта. — Связи с казармой нет, эта дрянь летает в открытую, долбит всё живое на земле.
— Где?
— Что вы там видели?
— Да, сейчас только с вышки на сопке смотрели, как они какую-то машину раздолбали по дороге из Североморска.
— Лазер, похоже, у них, — дополнил рассказ ещё один солдат. — Эх, и вспышки сильные!
Сержант кивнул головой.
— Вот я и снял всех с вышек. Чего зря жопу под лазер подставлять.
— Ну, и правильно сделал, проходите, мужики, — согласился Новиков.
— Там что, снег, что ли, идёт? — удивился, выглядывая наружу Симонов.
— Ну да. Циклон же ещё вчера обещали, вот он и пришёл.
Ближе к вечеру на базу вернулся мичман Сидоров. И не один пришёл, привёл с собой человек двести гражданских: женщин, детей, каких-то потрепанных мужчин в штатском.
— Это что, ты весь военный городок с собой привёл? — удивился Новиков.
— Нет, кого уговорил. Большинство остались, боятся свои квартиры покидать. Совсем народ охренел. Тут война началась, а они про шмотки думают. Надо их тут всех разместить. Юрка, бери лом, сбивай замки с шестого склада, там кровати, матрасы, вообще, бери всё для оборудования здесь приюта.
Потом он обратился к смышлёному командиру солдатского караула.
— Так, сержант. Ты знаешь склады с продуктами?
— Конечно. Десятый, шестой, восьмой и третий.
— Вскрывайте их все, тащите сюда кашу, лапшу, тушенку, всё что придётся. Возьмите ещё людей, из этих, штатских, разгребите туннель, откройте ворота, и затащите сюда, в туннель, полевую кухню.
После этого он развернулся к своим подчинённым.
— Так, Симонов, Семашко, Сизов, пошли со мной.
Они прошли дальше по коридору, свернули в одну из боковых штолен. Тут мичман сорвал с ручки массивного замка пломбу, открыл его ключом. Из открытой двери пахнуло холодом, Сидоров включил свет. Картина, открывшаяся им за открытой дверью, вызвало у матросов невольное оживление. В огромном пространстве подземного морозильника висели десятки покрытых инеем бычьих туш. Они видели это не раз, но каждый раз это зрелище поражало своей сюрреалистической сущностью.
Читать дальше