Евгений Сартинов - Новый отсчет

— Первая, резус отрицательный.

— Ну, конечно, я даже не сомневался — самая распространенная! Нет, чтобы четвертая!

Через два часа Варбюрг докладывал о своей работе уже на большом совете.

— А почему вы сразу, после первого случая не начали искать его? — Спросил Зорич.

— Это могла быть случайность. Не секрет, что душевые у нас используют для секса. Там идет постоянная смена парочек всю ночь. Кто-то мог поссориться, и не рассчитать силу эмоций. Отпечатков пальцев нет, все смыла вода.

— Что еще?

— Ни та, ни другая девушка не сопротивлялись. Ванцовски высказал предположение, что он задушил ее в момент экстаза.

— Надо запретить эту практику использовать душ в интимных отношениях, — предложил Луи Фиш. — Я попадал пару раз в душ ночью — ей богу, как-то неловко. Кругом стоны, вздохи.

Француза тут же подняли на смех.

— Так и скажите, Луи, что вас это возбуждает.

— Да нет, он был наверняка не один. Зачем ходить в душ ночью? Только для секса.

— Да мне днем просто некогда! — Возмутился генерал.

— Да ладно, Луи, расскажите, с кем вы там были?

— Он же француз, значит, был не один.

— С двумя голландцами.

— Хватит ржать! Курт, что у нас с каютами хасков? — спросил Зорич.

— А что с ними может быть? — удивился Манштейн.

— Сколько мы их уже заложили в контейнеры?

— Сорок шесть.

— Ну, и как там их каюты? Они же свободны?

— Ах, вот вы о чем! — Манштейн начал понимать идею серба. — Вы их хотите…

— Именно. Разделите их каюты на двое, и объявите по громкой связи, что каждый, кто хочет заняться сексом может посетить их в любое время.

— И на сколько?

— Часа им хватит?

— Я думаю — вполне.

— Кому как. Вон, Луи, тому и трех мало будет, — Чай Сен снова перевел стрелки на француза.

— Будем ориентироваться на норму, а не на французских генералов. Вот так и объявите — один час для секса. Теперь, о подготовке пилотов для истребителей и транспортов. Сколько у вас сейчас людей заняты этим?

Этот вопрос предназначался Клебанову.

— Сто двадцать. Мы протестировали более миллиона мужчин и сто двадцать тысяч женщин. Из них выбрали самых талантливых.

Манштейн хмыкнул.

— Вы имеете в виду и того пацана, что я видел на тренажере? Или это был ваш сын?

— Васька? Нет, это не мой сын, но я был бы счастлив, иметь такого парня.

— Сколько ему лет? — продолжал допытываться Манштейн.

— Тринадцать. В прошлом, заядлый геймер.

Эти слова для Зорича были в новинку.

— Кто? — переспросил он. Клебанов пояснил.

— Игрок. Чемпион мира в какой-то там компьютерной игре. Имитация воздушного боя. Оказалось, что это все было не спроста. Парень действительно просто виртуоз в своем деле. Потенциальный ас.

— А, ну тогда пусть учится. Но это мало. Нужно подготовить тысячи пилотов! Да-да, Василий — именно тысячи. Так что пусть ваши тренажеры работают в три смены, но мы должны иметь как можно больше обученных пилотов.

В этот же день Зорича к себе в каюту вызвал Сакис. Адмирал полулежал в своем кресле, и, только взглянув на его лицо, серб понял, что хаск уже сильно болен. Кожа стала серого цвета, дышал он тяжело.

— Боже мой, Сакис, неужели вы тоже заболели? — спросил Зорич.

— Да. Кажется, это неизбежно для всех нас. Сегодня первые признаки этой болезни проявились у Интра. Это был последний хаск, не зараженный этой дрянью.

— Наши врачи обещают дня через три изготовить вакцину.

— Нам это уже не поможет. Поздно. Когда сляжет командор, власть перейдет к вам. Программа полета заложена в компьютере, трижды продублирована, так что там не может быть каких-нибудь особых проблем. Нужно ускорить обучение ваших парней всем специальностям.

— Хорошо, мы отменим им постельный режим, они будут спать прямо у тренажеров.

— Сколько вы готовите людей?

— Трое на каждую специальность. Первая смена уже стажируется, вторая на подходе. Как сказал Интра, через сутки мы сможем сменить ваших операторов.

— Хорошо. Надеюсь, вы справитесь?

— Да. Другого выбора у нас нет. Сколько у нас осталось времени?

— Неделя.

Зорич кивнул головой.

— Успеем. Не волнуйтесь.

Выйдя из каюты адмирала, Зорич в задумчивости прошел дальше, к рубке. У дверей стояли его сербы, но в новой амуниции. Цвет у нее был как у типичного, земного, летнего камуфляжа, темно-зеленого цвета, с темными пятнами.

— Как форма, не жмет? — Спросил он часового.

— Нет.

— Это, в самом деле — синтетика? — Зорич еще раз пощупал материал.

— Говорят, да, а что?