Евгений Сартинов - Новый отсчет

— Какой эффект?

— Увеличение возможностей человека в десятки раз. В том числе и реакции.

— А это интересно. Надо навестить медпункт.

Через полчаса медики подтвердили слова Зорича.

— Да, есть такая идея. Мы работали в нашем институте над этой проблемой последние десять лет. Результаты были просто потрясающие, — сказал Алексей Белов. — Сейчас это все на уровне крыс, но зато и уверенность в успехе почти девяносто процентов.

Райта это не устраивало.

— А как насчет ста процентов?

— Сто процентов нельзя давать даже при аппендиците. Всегда есть вероятность незапланированных случайностей.

— А без вживления этих ваших электродов нельзя обойтись? — Настаивал Свенсен.

— Пока нет. Может быть, потом мы сможем активизировать эти же центры снаружи, но пока мы можем воздействовать на мозг только напрямую, по старой, еще земной методике.

— Как это будет выглядеть?

— Будет такой шлем со встроенной аппаратурой. Он будет включать активизацию, когда это будет надо.

— Это все как-то напоминает собачек профессора Павлова? — Спросил стоящий за спиной генерала Майдачный. Для него эти разработки медиков были так же новостью.

— Ну, примерно так. Электроды только поменьше.

— Какие могут быть осложнения? — Спросил Райт.

— Непредсказуемые. Человек будет жить с этой штукой до конца дней. Может быть, изменения в психике и восприятие мира.

— Кто выступит в роли собачки Павлова?

— Соболев.

Райт неприятно удивился.

— Опять Соболев?! Вы что все, сговорились, что ли? Вы хотите лишить меня лучшего пилота?

Белов развел руками.

— Но он сам вызвался.

— Мало ли кто и что вызвался! А если операция пройдет неудачно? Кроме хороших навыков пилота у него хорошо работает голова. Он находил выходы из самых тупиковых ситуаций. Я прогнозировал его назначить как минимум командиром эскадры. Нет, я с этим не согласен. Найдите мне другого бомбардира.

— Хорошо.

Но через час к Райту подошел сам Соболев.

— Господин генерал, почему вы не хотите пускать меня на операцию?

— Вы сами знаете почему. Пусть они проводят эксперименты на собаках, а вы мне нужны за штурвалом, а не на больничной койке.

— Господин генерал, это не прихоть и не факт самоубийства. Я хочу объяснить, почему я хочу развить свои способности. Мы не знаем, где после выхода из прыжка будет линкор хинков. Между тем выстрел должен совпасть с разгонной вспышкой. И для этого я должен одновременно управлять кораблем и системой огня. Есть еще одна идея — подключить к выполнению задачи разгонный блок.

— Поясни.

— По сути своей кормовой двигатель, это тот же плазменный лазер, только гораздо более мощный, и рассеянный. При небольших изменениях в конфигурации луча он может работать как оружие, а затем, в долю секунды, превратиться обратно в двигатель. Но всем этим должен управлять один человек, и без активизации мозга тут не обойтись.

Соболев рассказывал о своих идеях генерал еще больше часа, он настаивал на своем. После этого тот сломался.

— Хорошо, я согласен. Можешь идти на операцию.

Лежа на операционном столе, Соболев думал о Софии. Последнюю ночь они почти не спали, Софья плакала, а он старался убедить болгарку, что все будет хорошо. Он и проснулся после наркоза с мыслью о девушке. Но потом это все ушло на второй план. Главной мыслью стало другое — удалось, или не удалось? Двое суток он лежал неподвижно, потом ему разрешили подняться на ноги. И стало ясно, что без побочных последствий не обошлось. Двухметровый гигант, один из самых тренированных людей на борту Ковчега, едва стоял на ногах. У него было странное ощущение какой-то нереальности всего происходящего рядом. Мир качался и плыл вокруг, лица окружающих людей казались невероятно искаженными, а голоса растянутыми. Начать ходить он смог только через неделю, и то под руку с не отходившей от него Софьей. Такого не ожидал никто из врачей. Хирурги боялись говорить правду Райту, и переносили проверку новых способностей пилота на все более дальний срок. В конце концов, Соболев сам потребовал отвести его в тренажерный зал. Это переход был для него мучителен, мало того, что он с трудом держал равновесие, все чувства Александра были обострены до невероятного предела. Лица, запахи, голоса — все было чересчур остро и чересчур нереально. Он едва не упал, когда на него случайно наткнулся бегущий пятилетний ребенок, и только Софья и Зорич смогли удержать его. К кормовой рубке Александр подошел на трясущихся ногах, весь в поту. Там его ждала целая делегация во главе с главнокомандующим. Райт сам чуть не упал в обморок, увидев своего любимого пилота в таком жалком состоянии. Пока Соболева отпаивали водой и усаживали в кресло пилота, генерал пытался найти испепеляющим взглядом хирурга. Но Белов старательно прятался за спинами высокорослых военных. Между тем принесли пресловутый шлем, небольшого размера, скорее похожий на тюбетейку. С пилота сняли его головной убор и Райт увидел следы хирургического вмешательства — две небольших металлических точки на выбритом затылке, размером со шляпку небольшого гвоздя. Стоящего рядом с ним Фиша даже передернуло.