Антон Ленников: Монолит

Гарик прислонился к стенке лифта, выудил из кармана охлаждающий пакет и, энергично размяв его пальцами, приложил к распухшей переносице. Предусмотрительный он.

— А что бугэт, если конпутер тебя не пригнает? — прогнусавил Игорь из-под пакета.

Андрей, не оборачиваясь, ответил:

— Двери лифта закроются, сработает система пожаротушения, а лифт заполнится углекислотой. Начальство настаивало на отравляющем газе, но я смог убедить их, что это не менее эффективно.

Игорь постоял ещё несколько секунд, озираясь, и вышел наружу, но не слишком поспешно, словно у него просто появились важные дела.

Ещё минут пять тишина нарушалась только звуком нажатых клавиш. Наконец, лифт сдался, и неуместно жизнерадостный женский голос произнёс: «Авторизация успешна. Добро пожаловать, доктор Макаренко».

— А я думал, ты инженер, — удивился Семён.

Андрей развёл руками

— Пришлось взломать свою ученую запись, у меня не было свободного доступа на базу.

Наверное, хорошо, что у меня нет клаустрофобии, но всё-таки в лифте мне было не по себе, особенно, в свете того, что Андрей рассказал. Очевидно, этот вопрос беспокоил не только меня.

— А ты точно отключил эту штуку? — в голосе Меломана проступили панические нотки.

— Если бы не отключил, мы были бы уже мертвы, — обнадежил Андрей.

Меломан побледнел ещё, затравленно огляделся и стал лихорадочно надевать наушники. Каждый борется со стрессом, как может.

Прошло уже минут пять, но движение лифта не прекращалось, и я рискнул спросить:

— А как глубоко находится база?

Андрей на секунду оторвался от экрана ноутбука и выразительно посмотрел на меня.

— Глубоко.

Когда в лифте погас свет, у меня возникло тоскливое чувство, что мы спускаемся в какую-то бездну, из которой никому не дано вернуться обратно. Три долгих минуты прошло, прежде чем Андрей восстановил подачу энергии. Освещение и вентиляция так и не заработали, но лифт все-таки продолжил спуск. В темноте светились только экраны терминала и портативного компьютера Андрея. Они лишь немного разгоняли темноту. Я включил фонарик, моему примеру последовали Игорь и Семён. Стало светло, но облегчения это не принесло. В лифте стало ощутимо жарко. Футболка под бронежилетом насквозь промокла от пота. Рядом тяжело дышал Семён, всегда плохо переносивший жару.

Наконец, спуск прекратился, и уже знакомый женский голос произнёс:

— Добро пожаловать в исследовательский комплекс «Сфера», желаем вам приятн…

Голос вдруг поплыл, теряя человеческие интонации, и замолчал. Двери лифта открылись, но как-то натяжно, с трудом. Левая створка открылась на половину и так замерла.

Держа оружие наизготовку, мы осторожно вышли из лифта в просторное помещение. Лучи фонариков едва разгоняли бархатную, словно живую, темноту. Я протиснулся через полуоткрытые двери и сразу же наступил на что-то мягкое и податливое. Автомат метнулся вниз. И, лишь в последний момент, когда фонарик выхватил валявшийся на полу белый халат, я удержался от выстрела.

— Сейчас включу свет! — крикнул Андрей, он всё ещё был подключён к консоли лифта.

Лампы на потолке замерцали, одна погасла с негромким хлопком, но остальные налились холодным голубым свечением. Я прищурился, закрывая глаза. Это был холл, просторный, метров шесть в высоту. Сразу за лифтом начинался контрольно-пропускной пункт, когда-то отгороженный от остальных помещений толстыми бронированными стёклами. Сейчас рамы были искорежены, а стекло крошевом блестело на полу. Дальше начинался длинный просторный коридор с мерцающими кодовыми замками. Я обернулся и вздрогнул. Вокруг дверей лифта лежали целые вороха одежды: в основном, белые халаты, но хватало и одежды охранников. Чуть в стороне лежал новенький костюм с тёмно-синим галстуком, который был завязан виндзорским узлом. Двери лифта с наружной стороны были исцарапаны, были там и следы от пуль. Управляющий терминал вырван из стены… Разбитый экран болтался в ворохе изорванных проводов… Всё было припорошено тонким слоем пыли, и в воздухе витал странный запах. Я не почувствовал его сразу, но с каждой минутой он становился всё отчетливее. Пахло сгоревшей электроникой, немного озоном и чем-то ещё. Запах был тонкий, едва уловимый, незнакомый.

— Господи, что здесь произошло? — сдавленно прошептал Гарик, озираясь.

Ему никто не ответил.

Один из халатов лежал прямо передо мной. На бейджике значилось: «Александра Кравченко. Лаборатория квантовой физики N6. Уровень допуска 3». Над штрих-кодом улыбалось молодое симпатичное лицо. Я взял халат в руки, и из него выпали кружевные трусики.