Николай Чадович - Гражданин преисподней

– Пропал мужик, – оглядываясь через плечо, крякнул Кузьма. – Если по одежке судить, то это охотник за летучими мышами.

– Здесь в каждом столбе кто-нибудь пропавший замурован. – Юрок силой увлек его вслед за собой. – Всем не поможешь, а неприятностей наживешь.

Но, как оказалось, колонны служили не только для того, чтобы превращать людей в здухачей. Когда одна из них, наверное, самая толстая, внезапно лопнула, во все стороны посыпались химеры-крапивницы, каждая из которых размерами не превышала кулак. Детки, значит. Расти им еще и расти.

– Вот уж где рассадник заразы в самом деле, – ворчал Юрок, с отвращением давя сапогами этих пока еще нежных и безвредных тварей. – Эх, здесь бы бомбу рвануть!

– Боюсь, что бомба не поможет, – возразил Кузьма. – Не те масштабы… И раньше таких бомб, чтобы левиафану навредить, не было, а теперь тем более. Если его условно сравнить с человеком, знаешь, кем тогда будем мы?

– Вшами, что ли?

– Нет, не вшами. Бактериями. Существами такими мелкими, что их и в увеличительное стекло не разглядишь. А главная задача бактерии, тем более одиночной, не войну с хозяином организма вести, а от фагоцитов спасаться.

– Что еще за фагоциты такие? – нахмурился Юрок. – Они-то здесь при чем?

– Так, к слову… На память пришло. Я ведь уже говорил, что в детстве всяких научных книжек начитался. В том числе и по медицине. Известно, что нормальный человеческий организм способен справиться с любой заразой. С бактериями, вирусами, паразитами. Имеются в нем такие клетки, фагоцитами называются, которые уничтожают всех чужаков. Р-раз – и в клочья его! А образуются эти фагоциты в селезенке, лимфатических узлах, костном мозгу, даже в печенке. Улавливаешь мою мысль? Это место очень напоминает мне такую печенку-селезенку. Глядя, так сказать, изнутри. Ну чем, скажем, химеры отличаются от фагоцитов? Если не касаться размеров, конечно. Нападают на чужаков? Нападают. Берегут здоровье хозяина? Берегут.

– Про химер я ничего сказать не могу, а людям твои фагоциты не всегда помогают. Ведь сплошь и рядом от простых болезней мрем. От простуды, от поноса. Одолевают, значит, бактерии.

– Ну, для этого их должно быть очень-очень много. Наверное, в миллионы раз больше, чем фагоцитов.

– Хочешь сказать, что нас мало?

– Не то слово! Нас катастрофически мало. И с каждым днем становится все меньше. Мох! Химеры! Потопы! Все на нас ополчилось. Да и мы сами хороши! Сколько вреда друг другу доставляем! Плюс ко всему здухачи.

– А что здухачи? Они-то кто такие? Тоже фагоциты?

– Нет, здухачи что-то вроде профилактической прививки. Это когда на борьбу с возбудителями болезни направляются их собратья, только видоизмененные, сильно ослабленные, а то и вообще мертвые.

– Один такой ослабленный тебя недавно чуть не загрыз.

– Так и должно быть. Против чужих они беспощадно действуют. Зато хозяйскому организму не вредят.

– Почему же нас сейчас никто не трогает? – Юрок проводил взглядом химеру-слюнтяйку, имевшую моду метить свой путь брызгами какой-то зловонной жижи. – Али за своих принимают?

– А кого трогать? Здесь никого постороннего быть не должно. Ни при каких обстоятельствах. Все строится на том, что миновать сторожевых химер невозможно.

– Я вот что скажу… – В голосе Юрка появились зловещие нотки. – Можно считать химер фагоцитами. Это проклятое место можно считать чьей-то селезенкой. Людей – бактериями. Только я не бактерия. У меня мозги имеются. Если останусь жив, обязательно придумаю, как эту селезенку подпортить. Намается тогда ваш левиафан.

– Нам с тобой от этого вряд ли полегчает, – сказал Кузьма. – Скорее наоборот. Одолеть существо, способное управлять силой тяжести и движением небесных тел, мы вряд ли сможем. Только раздразним. Могу поспорить, что и ядовитый потоп, и массовое явление здухачей спровоцировали сами люди. Метростроевцы – своим дурацким туннелем, а вы – взрывом.

– Что же ты тогда предлагаешь? Сдаваться на милость химер? В здухачей превращаться?

– Нужно смириться с мыслью о том, что левиафана нам не осилить. Нужно приспособиться жить с ним бок о бок. Ничего позорного тут нет. Люди тысячи лет приспосабливались к природе. К жарким пустыням, непролазным лесам, сплошному льду. Теперь нашей природой стало чудище, свалившееся на землю неизвестно из каких далей. Значит, придется приспосабливаться к нему. Не у всех это, конечно, получится. Но в истории человечества бывали времена и похуже. Тем не менее наши предки выжили…