Николай Чадович - Особый отдел и тринадцатый опыт

– В структуре особого отдела имеется специальная группа, работающая над тем, чтобы перевести такое понятие, как «удача», из сферы идеалистической в сферу рационально-материалистическую, – ответил Горемыкин. – В списке на получение готового продукта вы значитесь первыми.

Скорее всего, это была шутка, но Горемыкин выдал её с убийственной серьёзностью.

После завершения аудиенции оперативная группа в полном составе переместилась в кабинет Кондакова, хотя и не самый просторный на этаже, но самый обжитой. Здесь и электроплитка имелась, и кое-какая посуда, и даже маленький холодильник, встроенный в канцелярский шкаф.

Что касается кабинета Цимбаларя, то там никотиновым ядом пропитались даже шторы, а уборщицы воздерживались от скандала только благодаря богатой ежедневной добыче в виде пустой стеклотары. Людочка персонального кабинета вообще не имела, деля служебный кров со стервозной Шуркой Капитоновой, специалисткой по аномальному поведению животных, у которой в ящике стола жили африканские тараканы, способные предсказывать мор, засуху и военные перевороты.

Когда все с комфортом разместились в мягких креслах, временно позаимствованных Кондаковым в хранилище вещественных доказательств, Людочка откровенно призналась:

– Приступая к новому делу, я почему-то каждый раз испытываю опасение сесть в галошу. Вам, Пётр Фомич, такое чувство, наверное, незнакомо?

– Почему же… Только у меня возникают опасения совсем другого рода. А вдруг это последнее дело, доверенное мне? Отстранят от оперативной работы – я и засохну с тоски.

– Уверен, что в ближайшее время тебе это не грозит, – сказал Ваня, целиком утонувший в кресле, мало того, что мягком, так ещё и основательно продавленном. – Цвети себе и дальше.

– Хватит вам, в натуре, придуриваться, – поморщился Цимбаларь. – ФСБ по этому делу уже целую неделю работает, а мы всё ещё раскачиваемся. Обмениваемся впечатлениями о личных переживаниях… Надо бы подсуетиться.

– Честно сказать, больше всего меня волнуют не эти уму непостижимые взрывы и даже не таинственный Гладиатор, а то, что параллельное расследование проводит другая оперативная группа, причём обладающая гораздо большими возможностями, чем мы, – произнёс Ваня. – Похоже на соревнование рысака с борзой. Если борзая и победит, её всё равно затопчут… В моей профессиональной практике подобного прецедента ещё не случалось.

– А в моей сколько угодно, – сообщил Кондаков. – По теракту, случившемуся в московском метро в семидесятые годы, работали все вместе – и комитет, и милиция, и даже военная контрразведка. Правда, милиция была в основном на подхвате. Но армянский след нащупала именно она. Министр внутренних дел Щёлоков за это боевой орден получил.

– Ну-ну, – скептически усмехнулся Цимбаларь. – А теперь говорят, что тот взрыв в метро устроила сама милиция, дабы раздуть штаты и получить чрезвычайные полномочия. Армян-диссидентов просто подставили. Недаром на суде они отказались от всех предыдущих показаний.

– Это кто говорит? – вспылил Кондаков. – Враги! А ты, олух царя небесного, поёшь, как попугай, под их дудку!

– Ты сам попугай щёлоковский, – не остался в долгу Цимбаларь. – От старости все извилины в мозгу сгладились.

Конфликт погасила Людочка, что с некоторых пор чуть ли не стало входить в круг её обязанностей.

– Как мне показалось, дурное настроение Горемыкина связано именно с тем, что он оказался в положении мальчика для битья, – задумчиво произнесла она, зажимая ладошкой злоехидный рот Цимбаларя. – Во многом я солидарна с Ваней. Если преступление останется нераскрытым, это может навлечь репрессии на особый отдел, который и без того многим стоит поперёк горла. А в случае удачи все заслуги припишет себе ФСБ. Мы так или иначе останемся в дураках.

– Лично я придерживаюсь другого мнения, – заявил Кондаков, уже заразившийся от Цимбаларя духом противоречия. – Здесь просматривается какая-то особая, скрытая политика. Действуя параллельно с ФСБ, нам поневоле придётся придерживаться методов, которые у них считаются неприемлемыми или малоэффективными. Новейшим спецсредствам и психотропным веществам мы противопоставим пронырливость Вани, очарование Людочки, напор Сашки Цимбаларя и мой колоссальный опыт. Вероятность конечного успеха от этого многократно возрастёт… Помню, в июле тысяча девятьсот восемьдесят второго года…

– Как я погляжу, завидная у тебя память, Пётр Фомич, – на этот раз ветерана прервал Ваня Коршун. – А про тысчонку, позаимствованную у меня три месяца назад, ты, похоже, напрочь забыл.