Леонид Рудницкий: Лондон: Бегство из ада

– Ну, так, где же он сам?

– У вас к нему дело? – все еще не хотел отвечать Хендерсон.

– Да, и очень важное, – ответил Ник.

– И есть договоренность о встрече? – не унимался тот.

– Когда мы виделись в последний раз, я обещал, что непременно загляну опять, – ответил Ник, теряя терпение.

– Когда это было?

– Месяца два назад

Хендерсон вдруг рассмеялся.

– Что вас так развеселило? – напрягся Ник.

– Думаю, вы опоздали, Халемски.

– Зовите меня Ник, – поправил тот.

– Как скажете.

– Он умер? – спросил Ник.

– Не совсем. Но говорить с ним вы не сможете.

– Его разбил паралич? – предположил Кукри.

– Хуже, – печально вздохнул Хендерсон.

– Что может быть хуже?

Пошатываясь, Хендерсон встал.

– Пойдемте. Сейчас я вам покажу.

Он повел их, поворачивая из одного коридора в другой, в дальний помещения клиники, откуда доносились приглушенные крики и визг животных. Пару раз к ним бросались охранники, но Хендерсон останавливал их взмахом руки.

Комната, к которой он их привел, располагалась в глухом тупике и имела наружный пост охраны. Дремавший возле нее вооруженный верзила, завидев их, вскочил со стула и вытянулся перед Хендерсеном, неприязненно покосившись на остальных.

– Открой нам, Мэйсон, – велел тот.

Примерно треть помещения, в которое они вошли, занимала просторная металлическая клетка, в которой сидел человекоподобный монстр с покрытым густой шерстью телом и бритым черепом, перемотанным бинтами. Завидев их, монстр издал низкое мощное ворчание. Он как две капли воды походил на того, что напал на дрезину Динамита, когда в ней были Ник и Янус.

– Кажется, я уже где-то видел такого, – заметил Янус.

Ник непонимающе повернулся к Хендерсену.

– Ну? Куда вы нас привели?

Тот указал на клетку широким жестом.

– Доктор Хельмут Нойберт собственной персоной. Теперь он выглядит именно так.

Ник не поверил.

– Вы смеетесь над нами!

– Я? Ничуть! Да вы спросите сами.

Ник приблизился к клетке. Монстр встал ему навстречу и ухватился передними лапами за прутья. Росту в нем оказалось более двух метров, телосложение было мощным и массивным, а кисти рук поражали размерами.

– Нойберт, – спросил Ник, чувствуя себя по-дурацки оттого, что разговаривает с животным у всех на виду, – это вы?

Монстр посмотрел ему в глаза и медленно кивнул. Ник оглянулся на Хендерсона.

– Но почему? Ничего не понимаю.

– Он был серьезно болен – рак в третьей стадии. Я выступал против этой операции, но он настоял. Считал, что его могучий мозг справится с чужим телом и сделает то, чего не удавалось прежде – полностью очеловечит его. Не получилось, как видите. Итог печален: он жив, как биологическое существо, но умер, как ученый и хирург.

– И из-за этого вы держите его в клетке? – спросил Ник.

– Не только. Оказалось, что тело временами берет верх над разумом. У него случаются приступы немотивированной агрессии, и тогда он крушит все вокруг. Может даже повредить себе самому в приступе ярости. Так что ему безопаснее быть здесь.

– Он не говорит?

– Увы, нет.

– Как же вы с ним общаетесь?

– Через монитор.

– То есть? – не понял Ник.

– Он печатает на клавиатуре, а мы видим на мониторе компьютера, что он написал.

– Я хотел бы с ним поговорить, – сказал Ник.

Хендерсон протянул монстру клавиатуру и тот с готовностью принял ее. От клавиатуры шел длинный провод к стоящему на столе рядом с клеткой компьютеру.

– Зачем вам захваченные пиратами люди? – спросил Ник.

Толстые пальцы монстра стали осторожно нажимать на клавиши.

«Для операций», – прочитал Ник на мониторе.

– А монстры, которых они везли вам?

«Для того же».

– Вы экспериментируете даже с ними?

«Этого требует наука».

– Тогда она изуверская.

«Настоящая наука не может быть иной, – напечатал Нойберт. – Меня не интересует мораль, меня интересует результат».

– А если все закончится неудачей?

«Мы не используем таких терминов, мы говорим „отрицательный результат“.

– И что тогда? – упорствовал Ник.

„Отрицательный результат тоже ценен – он отсекает ложный путь и подсказывает верное направление“.

– Кажется, в вашем случае результат был отрицательным? – съязвил Ник.

Нойберт утробно зарычал, но написал.

„Еще не вечер, посмотрим“.

– И все же я не ожидал увидеть вас в таком виде.

Опять рычание.

„Что ты понимаешь, щенок! – прочитал Ник. – Доживи до моих лет, тогда тебе многое станет ясно. Главное – я жив“.