Ник Харкуэй: Мир, который сгинул

Он пытается огреть меня кулаком, когда я приседаю, но я уже отскочил в сторону, и в какой-то миг он становится похож на тяжелоатлета, позирующего фотографам на пляже: руки согнуты и напряжены, всюду сплошные мускулы. Эй, Блуто, где мой шпинат? Ня-ня-ня! Он выдыхает. Я выдыхаю вместе с ним. Его локоть чуть было не вышибает из меня дух, но следующий удар приходится по неправильному месту – потому что я в правильном. С размаху отдавливаю ему ногу. Что-то хрустит. Пистл может драться и с мелким переломом, но ему все же больно. Его дыхание на секунду сбивается, когда он подавляет стон.

Я прикасаюсь к Гумберту Пистлу и слушаю его. Отражая страшные удары, я продолжаю его трогать. Пробую на вкус воздух, который он выдыхает. Изучаю врага. Понимаю характер его движений. Узнаю его сильные и слабые места. Гумберт Пистл – крепость, но он не может быть неуязвим. Выдыхаю. Вдыхаю. Гумберт Пистл дерется через боль. Она не имеет значения. Он выдыхает. Вдыхает.

Теперь мы двигаемся сообща. Я подражаю ему, шагаю вместе с ним. Скольжу, ныряю, пригибаюсь. Его дубинка пролетает над моей головой с леденящим кровь вж-ж. Это его злит. Он невольно, сам того не зная, начинает повторять за мной. Пистл убежден, что задает темп, хотя на самом деле поддается моему ритму. Ритм этот синкопированный, прерывистый и часто меняется, однако я чувствую его каждой клеточкой своего тела, на таком уровне, что ошибиться невозможно. Я могу нарушить его. Он – нет, да и не отдает себе отчета, что надо это сделать. Теперь можно нанести удар, бессчетное число ударов, но у меня нет врага. Гумберт Пистл превратился в оружие, в бронированное чудовище. Удары не причинят ему вреда. Я выдыхаю. Он тоже. Вдыхаю. Он тоже. Мы – одно целое.

Драка продолжается. Мы дышим. Штука в том, что размерами я меньше Гумберта Пистла, трачу куда меньше энергии и кислорода. Сердцебиение у него учащается. Он начинает уставать, и ему это не по душе. Растерялся – видно по лицу. Он злится и чуть-чуть нервничает, а так быть не должно. Слишком рано. Такую нагрузку Гумберт Пистл, самый крутой подонок на свете, дает себе каждый день. Он неутомим. Вперед! Это же враг.

Я дышу. Он дышит. И проводит такую стремительную комбинацию ударов, что я бы нипочем ее не отразил. Но в этом нет нужды. Я начал уходить из зоны атаки, когда он только на нее решился. Вторая оплеуха – Гумберт Пистл пытается меня убить, не грех над ним поиздеваться. Ребятки-ниндзя потрясены и убиты. Даже сражаясь со Школой Безгласного Дракона, все они наблюдают за своим вожаком. Давай, Гумберт! Порви его, как тряпку! Он слабак! Да что с тобой такое?

Гумберту Пистлу пятьдесят пять. По идее, его сердце может биться максимум со скоростью сто шестьдесят семь ударов в минуту – быстрее опасно. Я вижу, как пульсирует жилка у него на шее. Уже около ста семидесяти. Я дышу. Он все еще рядом. Мы по-прежнему танцуем странный зеркальный танец. Он дважды пытается ударить, но бьет медленно и слабо. В крови мало кислорода. Ему бы отступить, но это не в его правилах. Слабость – враг. Одолей его.

Самое время. Я уворачиваюсь от третьего удара, встаю перед Гумбертом Пистлом, смотрю ему в глаза и вздыхаю. Вкладываю в этот вздох все, что у меня есть. Горе, сразившее меня с вестью о мастере У. Ужас несчастного безумца Джорджа Копсена, уничтожившего мир, и каждую нелепую смерть, которую я видел на Сгинь-Войне. Михея Монро и погибших солдат. Девочку-жеребенка, похороненную в катирском лесу. Бешеного пса-людоеда из Криклвудской Лощины и бесконечный траур Ма Любич. Свое разбитое сердце, когда Ли пожала мне руку.

Я выдыхаю, медленно и долго, и в этом звуке столько печали, что можно убить ею человека. Гумберт Пистл выдыхает вместе со мной. Он принимает мою печаль, думая, что это вздох поражения. Заносит руку для последнего смертельного удара.

Пульс сто девяносто.

Я размахиваюсь и бью его в грудь. Чувствую, как моя сила проходит сквозь грудину к позвоночнику. Я вижу Гумберта Пистла насквозь, мог бы нарисовать его органы на коже.

Его сердце спотыкается, вздрагивает и замирает.

Гумберт Пистл пошатывается, в неописуемом ужасе хватает себя за рубашку и падает.

Призрачная Ладонь Безгласного Дракона. Получи, мудак!

Гумберт Пистл умирает.

Его ниндзя застывают на месте. Все они, как один, испытывают то тапперверное чувство.

Сосновый дым и запах снега: Криклвудская Лощина зимой. Элизабет ушла к матери и пробудет там несколько часов, а Ли повела родителей Гонзо на какую-то жизненно необходимую увеселительную прогулку. За этим небывалым обстоятельством стоит очень веский мотив. Нам с Гонзо нужно поговорить . Во всем разобраться . Иначе мы будем дуться и станем неуправляемыми . А такого исхода допустить нельзя.