Михаил Белозеров - Гибель Марса

-- Здесь не было геологов, -- удивился Леха. - По крайней мере, я о них не слышал.

Мне надо было срочно с ним поговорить. Что-то мне не нравилось в комиссаре. Каким-то он был правильным. А с правильными полицейскими мне не приходилось встречаться. Соглядатая к нам приставил. Не верил я в совпадения, с кем угодно, но только не с нами.

Не успели мы сесть, как машину окружила пестрая толпа. Да не какая-нибудь, а негров. Все галдели, и в сумерках их белозубые улыбки казались страшным оскалом.

-- Черт! - выругался Леха. - Только черномазых не хватало.

Было чему удивится. Мало того, что из всех народов, населяющих Марс, афромарсианцы были самыми малочисленными, они каким-то чудом попали за шестьдесят девятую параллель. Да еще и в военный форт.

Впрочем, от форта осталось одно название -- Кагалма. Мы это поняли сразу, как только покинули аэромобиль комиссара Ё-моё. Дома, правда, были сохранены. Заселены были и военные объекты. Пахло свежеиспеченным хлебом и какой-то экзотической похлебкой. Мне страшно захотелось есть.

Вперед вышел большой человек и что-то сказал.

-- Нас приглашают ужинать, -- перевел комиссар Ё-моё.

Леха необычайно оживился:

-- Мы согласны!

Окруженные толпой, мы отправились в самое большое здание, которое судя по всему было когда-то казармой. Во всю длину помещения был накрыт стол. Я хотел спросить, кого ждали радушные афромарсианцы, но не успел оглянуться, как ни комиссара Ё-моё, ни юмона рядом уже не было.

-- Бахагн, -- спросил я человека, который был за главного, -- вы что нас ждали?

Он что-то ответил, но я ничего не понял. Возникла пауза. Бахагн улыбался. Мне, честно говоря, было не до шуток - получается, что столы накрыты в нашу честь. Ерунда какая-то.

-- Что ты пристал к человеку?! - возмутился Леха. - Садись и не бери в голову!

Ему не терпелось напиться. Это было написано у него на роже.

-- Век бы тебя не видеть, -- проворчал я в сердцах.

Вначале нам смотрели в рот, и мы подняли несколько тостов за наше же здоровье. На голодный желудок местный напиток ложится волшебным бальзамом. У меня так бывало: если я не пью слишком долго, то первые три дня пьянки, ходжу трезвым, как стеклышко - ничего не берет. Потом потихонечку выдыхался - печень уставала и начинала болеть голова.

Постепенно о нас с Лехой забыли, и мы налегли на жаркое.

Потом появилась высокая и толстая негритянка в оленьих шкурах. Начались экзотические танцы под не менее экзотическую музыку. Вслед за этим принесли большой сосуд, и любой желающий мог кинуть в него объедки. Толстая негритянка перемешивала содержимое сосуда, вынимала содержимое и гадала. При этом она безошибочно угадывала владельца объедок.

-- Я своего будущего не знаю, кроме того, что подохну в одиночестве, как собака, -- сказал с обидой Леха.

Мне стало его жалко. И я налил ему еще. Он выпил и совсем раскис:

-- Я так люблю свою жену...

Стало совсем тоскливо. Я вспомнил Полину Кутепову. Мы прожили семь лет. И у нас была дочь Наташка. Но потом по решению суда я не должен был приближаться к их дому ближе, чем на триста метров. Первые два года я сильно страдал. Особенно скучал по Наташке. А затем свыкся. Человек ко всему привыкает.

Леха размазывал слезы по лицу и вздыхал, как тюлень. Толстая негритянка безраздельно владела вниманием наивных соплеменников. Их вождь Бахагн от нетерпения подпрыгивал на своем троне из оленьих шкур.

Наступила пора делать ноги. Я подхватил Леху под мышки и поволок в темноту. Уж очень быстро он набрался.

Снаружи царствовал ветер. Он прилетал с севера - холодный и дерзкий. Я любил его, как любишь старые воспоминания. Он холодил щеки и залезал за воротник.

-- Привет... -- сказал я, опуская Леху на землю, -- привет, старый бродяга.

Мне показалось, что Леха что-то бормотал. В пьяном состоянии он нес всякую чепуху. Срочно надо было найти аэромобиль комиссара. И ничего, что у нас с Лехой не было ключей -- в чем, в чем, а в технике я разбирался.

-- Вам тоже нравится смотреть на звезды? - спросил кто-то за моей спиной.

Я оглянулся. Это был белый. Среднего роста. В очках и какой-то чокнутый.

-- Я прихожу сюда каждый вечер, когда выпадет первый марсианский снег. Все это... -- он показал на лежащую там в темноте долину. - Все это отражает лунный свет и маленькие зеленые человечки пляшут на льду.

Черт, подумал я, сумасшедший.

-- Вы подумали, что я сумасшедший? - спросил человек, словно угадав мои мысли.

-- Нет, -- соврал я. - Не подумал.

-- Понтегера, -- представился он с легким поклоном и щелкая каблуками.