Михаил Белозеров - Гибель Марса

Поняв, что с нами ничего не произошло, юмон бросил оружие и задрал руки.

-- Кретин! - выругался Леха, опускаясь на землю. - У меня теперь в ухе звенит.

-- В правом? - наивно осведомился юмон.

Его рожки просвечивали, как две мозоли. И вообще, внешность юмона была хорошо подобрана под северного человека -- то есть белобрысый, с невзрачным лицом и светлыми глазами.

-- Ошибся, в левом.

-- Значит, счастья не будет, -- спокойно заметил юмон.

-- Ты смотри, он еще и с юмором! - воскликнул Леха, с возмущение оглядываясь на меня.

Мне было не до проявления чувств - я корчился от спазмов в кишечнике. К тому же я не успел предупредить Леху, что с юмонами так не разговаривают. Дело в том, что юмоны были точной копией человека - как физически, так и психологически. И кто знает, обидчив это экземпляр или нет. Существовало даже понятие "сегрегация нелюдей". Но кажется, этот юмон действительно был с юмором, потому что снисходительно улыбнулся и продемонстрировал руки - мол, больше оружия нет.

-- Руки опусти и пошли! -- скомандовал Леха.

Мы привели его к складу, юркнули внутрь и через мгновение предстали перед юмоном в натуральном виде.

-- Тебя как зовут? - спросил я, держась за живот.

-- Дуракон сорок пять, -- скромно представился юмон.

-- Как?! - вскричали мы с Лехой.

У меня даже живот прошел.

-- Серия такая. А номер сорок пятый.

Он повернулся и с гордостью продемонстрировал аршинные цифры на куртке.

-- Будем звать тебя Сорок пятым, -- сказал повеселевший Леха. - Не против? А то Дуракон как-то странно звучит.

Юмон пожал плечами, и я вздохнул с облегчением - юмон оказался незлопамятным.

-- Ладно, -- сказал Леха. - Пока не стемнело, надо отсюда выбираться.

-- По такой дороге нам три дня топать, -- сказал я, кивая в сторону поселка.

-- Это если мы пойдем в наш поселок, -- произнес Леха, - а если в следующую крепость, то завтра утром будем на месте.

-- А там что, есть бар, - наивно спросил я, -- и пиво?

-- Там форт не разграблен, -- назидательно пояснил Леха. - Его законсервировали. Есть связь с материком. Но добраться до него труднее. Дорога через долину. Правда, я по ней ни разу не ходил.

Заметно похолодало. Пошел редкий снег, и я вспомнил, что последний раз ел в самолете и что обед даже для экстра класса был более чем скромным. Леха скорчил недовольную мину и полез в карман. Все-таки он был жадноват. Надо ли упоминать, что у Лехи в карманах можно было найти все, что требовалось в любой жизненной ситуации. На этот раз он вытащил пол-литра водки и три кубика сушеного мяса. Я невольно посмотрел на Сорок пятого. Юмон был невозмутим, как скала. Даже не поморщившись, сделал большой глоток, а кубик заложил за щеку и принялся сосать, как всамделишный человек. Чудеса да и только. Остальную водку мы с Лехой разделили по-братски. Кубик я разгрыз и проглотил. От такой закуски есть захотелось еще сильнее, но зато окончательно прошел кишечник.

-- Схожу-ка поищу что-нибудь съедобное, -- сказал я.

Два года назад в схожих условиях мы утолили голод почерневшими макаронами. Но тогда мы путешествовали по базе черных ангелов, на которой имитировалась часть Земли с лесом, горами и избушкой. После этого никаких приключений, кроме развода с Полиной и продолжительного романа с Катажиной, в моей жизни не происходило. Наверное, я подспудно стремился к новым. Иначе бы зачем я прикатил сюда?

-- А я сбегаю в капонир, может, что-нибудь стоящее найду, -- сказал Леха. -- Сбор через полчаса на этом месте.

Сорок пятый, которому все было нипочем, сел на ящик, поднял воротник куртки и, прислонившись к обгоревшему вездеходу, закрыл глаза. Его не мучили никакие проблемы. У него была чистая совесть. И, честно говоря, мне было жаль для него мясного кубика и глотка водки. Юмоны легко обходятся без алкоголя. Их специально делали трезвенниками, выбирая из человечества наиболее устойчивый генный материал. Возможно, он был клоном самого стойкого трезвенника. Но возможно также, у это юмона были какие-то скрытые гены алкоголика, которые в обычных условиях не проявлялись.

Рассуждая таким образом, я отправился к домам. В первом ничего не обнаружил, кроме черного перца, рассыпанного на кухне. Здесь кто-то уже побывал: дверцы буфета были распахнуты, рукомойник опрокинут, крышка погреба откинута -- следы сапог на полу. Я обследовал ящики стола, заглянул в погреб, из которого тянуло могилой, и понял, что здесь пусто. В комнатах еще хуже - все перевернуто и разбито. Пахло человеческими нечистотами.