Михаил Белозеров - Гибель Марса

-- Что я должен понять? - крикнул я.

"Понять... понять... понять" -- зашуршало эхо.

Я сделал два глубоких вдоха и высунулся. Единственного я не учел, что Сорок пятый, в отличие от меня, прекрасно видит в темноте. Правда, он не мог стрелять с того места, где стоял, иначе рисковал попал в черных ангелов. Я услышал, как он перебегает - бесшумно и легко. Но мой слух уже был обострен тишиной подземелья.

-- Сынок! - крикнул комиссар Ё-моё через мгновение. - Ничего личного. Мы просто тебя убьем!

В его голосе прозвучали торжественные нотки.

-- Почему?

-- Потому что твоя способность перемещаться во времени на этот раз сыграла против тебя.

-- И вы пустили за мной хвост! Это подло!

-- Это хорошая уловка, -- засмеялся комиссар Ё-моё. - Ты еще не оценил Сорок пятого.

Эхо издевательски молчало.

Я сделал два выстрела в сторону комиссара Ё-моё и перекатился ближе к клеткам. Судя по всему, комиссар Ё-моё стоял на эстакаде и руководил оттуда действиями Сорок пятого.

Я услышал, как черные ангелы перешептываются в темноте. Слова шелестели, как бумага. Они мечтали о свободе и новых непокоренных мирах. Глупо было держать их здесь, если время менялось непредсказуемо.

-- Ау! Где вы?! - вопросил комиссар Ё-моё.

"Ау, ау, ау..." -- донеслось из коридоров.

Он заговаривал мне зубы, пока Сорок пятый подбирался на расстояние верного выстрела. Для этого ему пришлось сделать порядочный круг и зайти с дальнего края клеток. Он был так уверен в себе, что последние несколько метров даже не осторожничал, хотя и предпочел сделать перебежку до ближайшей колонны. Это была его ошибка, потому что я знал, где находится колонна по отношению ко мне. После колонны он должен был перебежать к решетке и только тогда стрелять.

Два шага к решеткам были последними в его жизни: я разрядил обойму в темноту и в отблесках выстрелов увидел, как Сорок пятый упал на пол. Надеюсь, я его убил. Хотя убить юмона сложно. Юмоны живучи, как кошки.

После этого я побежал в том направлении, куда по моим расчетам Рем Понтегера утащил пьяного Леху. И когда я уже вообразил, что мне ничего не угрожает, сзади ударил выстрел и я упал.

Первое, что я увидел, когда открыл глаза, был огромный черный пистолет с вычурной скобой, лежащий на краю тумбочки. С минуту я рассматривал его. Телефон выводил трели: "Трум-м... трум-м... трум-м..." Так и не вспомнив, откуда у меня оружие, я сполз с кровати и нашел трубу под ворохом одежды в кресле с высокой спинкой. В ухо ударил баритон Алфена:

-- Ты еще спишь, сукин сын?!

По утрам он всегда был раздражительным, пока не выпивал чашку кофе со сливками в обществе новой секретарши - полчаса благоденствия для всей редакции. Большей роскоши Алфен себе позволить не мог. Потом выгонял слегка помятую Верочку Матюшину и принимался за нас. Здесь на Марсе он стал грубее и жестче, словно муки старости овладевали им.

-- Уже проснулся, -- бодро ответил я, почесывая левое плечо, на котором откуда-то появился болезненный бугорок.

-- Лучше бы не просыпался!

-- Нас разгоняют? - осведомился я, потому что подобные слухи постоянно муссировались в редакции.

-- Если бы! - саркастически воскликнул Алфен.

Должно быть, он сам мечтал об этом, чтобы по воле судьбы освободиться от того ярма, которое на старости лет тянул в виде редакции.

-- На что вы намекаете? - спросил я, с удивлением прислушиваясь к звукам в квартире: кажется, в ванной кто-то брился.

-- На твой отчет!

Я покосился на часы. Девять утра. Что-то рановато. Неужели, Алфен из-за меня отказал себе в маленьких радостях? Это значило, что дело серьезное. А я-то старался: накануне отослал краткое сообщение, из которого еще не значило, что я обнаружил черных ангелов. Надо быть полным идиотом, чтобы раструбить об этом всему свету. К тому же общеизвестно, что все события, происходящие во временном сдвиге, не имеют юридической силы. Ты даже можешь заявиться к своему начальнику и дать ему по рогам - это не будет преступлением. Хотя, во-первых, тебе это не удастся по многим причинам, не считая моральных - и главная из них квадрупольность временного сдвига, то есть приближение к искусственности (на общем фоне скалярного поля всегда оставался след), что исключало вольного обращения - в этом-то и вся сложность для злоумышленников, а во-вторых, для чего же тогда существует метаполиция? Как известно, с ней-то как раз шутки плохи.

-- Ну и что? - спросил я тем тоном, которым обычно злил Алфена.