Александр Орлик - Маскаль - Врата Ада

Время замедлилось, и я очень-очень подробно и явно видел, как ствол винтовки смотрит мне в лицо ажурными разрезами пламегасителя, как причудливо разрезанное дульным тормозом пламя вылетает из ствола, как дергается от отдачи винтовка в слабеющей руке стрелявшего. Сильный удар в подбородок подбросил меня ногами кверху, а сила земного притяжения впечатала меня с неимоверной силой спиной в жидкую грязь лужи. Наступила чернота.

Очнулся я от боли – и сразу осознал происходящее. Мерзавец, воспользовавшийся временем, что я был в отключке, успел наскоро перевязаться и вколоть обезболивающее, которое помогло ему двигаться, опираясь на винтовку как на костыль. Меня он, очевидно, счёл надежно мертвым, и, не обращая внимания на боль, перекосившую его лицо, наскоро обыскивал. Мои открытые глаза встретились с его мутным взглядом, и холодный, урчащий внизу живота сигнал кишечника побудил меня к действию. Хватит, один раз я чуть не умер, обгадившись в первом же бою с мутантом, больше это не повторится – надо быстро убить гада и успеть снять штаны, приняв естественную в момент расслабления позу.

Я ударил его пальцами в те самые, не выражающие ничего кроме тупой ненависти искаженного наркотой сознания, глаза. Пальцы неожиданно туго, как в варёное яйцо, вошли в яблоки, и уперлись во внутренние стенки глазниц.

Он не кричал – судорога свела его лицо, и, выдернув испачканные в крови и белом белке пальцы и стараясь не смотреть на то, что я наделал, я вывернулся из под скорчившейся в немой муке туши, и, подняв винтовку за ствол, изо всех сил опустил её приклад ему на затылок шлема. Потом еще и еще бил по каске и по шейным позвонкам над верхней кромкой бронежилета – пока враг не перестал корчиться и не обмяк.

Ну вот, ищи теперь артефакт, со злобой сказал я себе, и начал срезать ранец с убитого.

Кроме контейнера, в ранце было много полезностей. Винтовка, не смотря на внешнюю хрупкость, также пережила все перипетии этого дня, и, не разделяя распространенного убеждения в ее ненадежности, я решил взять её и выкинул в грязь магазины АК, заменив их трофейными. Особенно меня порадовали два комплекта бронебойно-зажигательных патронов, очень эффективных в бою с мутантами, и десяток запасных выстрелов к подствольному гранатомёту.

Наскоро оттерев винтовку и отведя назад затвор, вылив воду с жидкой грязью из ствола, я взял её наперевес и, сложив трофеи, уже решил было отправится к месту встречи, как мерзавец, казавшийся абсолютно, нерушимо мертвым, начал издавать какие-то звуки, и даже попытался перевернуться.

Его перекошенное болью, с одним вытекшим а другим вывалившимся глазом, всё в грязи и в крови лицо не вызывало у меня ничего, кроме брезгливого отвращения. Да и как мог я относиться к наркоману, насиловавшему здоровенного и ни в чем не повинного мужика?

Надо было избавиться от этого полутрупа, и лучшим способом было просто сбросить его в одну из подмеченных мной во время погони аномалий.

Тащить мычащую тушу пришлось недолго – на полянке неподалёку кружила прелой мокрой листвой «птичья карусель».

Я знал, что листва или веревка не вызовет сработку мощной аномалии, и смело привязав один конец трофейной веревки к ремню подонка, перекинул бухту сквозь аномалию, которая только слегка встрепенулась и ускорила вращение листвы. Обойдя её по кругу, я отошел, насколько позволяла капроновая веревка, и с силой потянул тело на себя. Первые пару метров тело ползло очень тяжело, возможно мерзавец, которого я плохо видел сквозь небольшое марево аномалии, пытался уцепиться за что-то. Но вот его нога попала в Карусель, аномалия ожила, и с невообразимой скоростью раскручивая листики и ветки, ранее неспешно вращаемые, втянула в себя подранка и закружила его, всё ускоряясь и ускоряясь, пока не разорвала тело на мелкие куски, которые ещё долго кружили в столбе нереальной кроваво-лиственной смеси. Наверное, всё это – слишком хорошая смерть для такого мерзавца, подумал я, направляясь к своим. А да поберет его Зона…

Дорога до точки встречи прошла без приключений – один раз только я буднично всадил короткую очередь из трёх пуль в голову псевдопса-одиночки, да отпугнул очередью тварь, похожую на псевдоплоть, задумавшую было преследовать меня на расстоянии за кустами в надежде поживиться.

Дело оставалось за малым – вылечить и поднять на ноги Патагеныча, чьё состояние не менялось даже от сильнейших стимуляторов. Вверив его судьбу негритянке Машке, мы, наскоро, но плотно пожрав каши и изрядно выпив щедро налитую Викарием самогонку, разошлись по «кельям» спать. Горячий борщ, жареное мясо, галеты и спиртное помогли телу расслабиться, и растормошивший меня вдруг оживший Патагеныч казался выходцем из сна, почему-то поменявшийся со мной местами.