Александр Маркьянов - Адепты стужи

Закрытый военный госпиталь для командного состава Министерства обороны представлял собой старинную виллу-дворец, выкупленную государственной казной и превращенную в нечто среднее между госпиталем и санаторием. Здесь не столько лечили, сколько долечивались на природе, набирались сил, чтобы снова встать в строй. К сожалению, к старому, причудливой итальянской архитектуры зданию пристроили новое — обычную, пусть и закрытую со всех сторон стеклянными панелями примитивную семиэтажку — здоровенный и уродливый корпус, ставший архитектурной доминантой на местности и портящий весь ландшафт. Хорошо, что остался огромный смешанный, в основном сосновый бор, с посыпанными песком дорожками и удобными скамейками на каждом шагу. Сидеть в таком вот бору, вдыхать свежий лесной воздух было даже не столько удовольствием, сколько одним из лечебных мероприятий, довольно эффективным, кстати…

Сейчас, по одной из дорожек, вглубь леса довольно быстро шагал среднего роста, крепкий на вид человек, на вид лет пятидесяти, с проседью в волосах и бороде, в форме казачьей конвойной стражи без знаков различия. В руках у человека был большой серый пакет. Видимой охраны у него не было — возможно, она скрывалась где-то неподалеку, а возможно и вовсе — осталась у ворот, ибо в государстве, которым правил этот человек, после недавних бурь вновь воцарилось спокойствие, и бояться ему было нечего. Тем более, нечего ему было бояться среди офицеров его собственной армии, в которой когда то служил и он сам. Встречные врачи и долечивающиеся офицеры уже привыкли к его визитам сюда и при встрече отдавали честь, как это было предписано придворным этикетом и армейскими уставами. Человек кивал в ответ и шел дальше.

Тот, к кому он пришел, сидел в беседке, на самом краю соснового бора, в одиночестве. Его желание побыть в одиночестве уважали — и вовсе не за то, кем он был, а исключительно за то, что он сделал. Цесаревич на удивление быстро поправлялся с тех пор как пришел в себя и светила медицины, совсем недавно боявшиеся давать прогнозы, теперь стыдливо опускали глаза…

— Как ты? — коротко спросил государь, неуклюже присаживаясь рядом на невысокую деревянную скамейку — тебе, кстати, Ксения пакет собрала. Просила передать. Ну и я кое-что добавил от себя, не знаю, можно ли…

— Пока нет — ответил цесаревич — но скоро будет можно… Как Ксения?

— Как всегда. Источник проблем. Занимается тем, чем не пристало бы заниматься благовоспитанной девице из хорошей семьи. Она думает, что может скупить всю Россию… Не сразу, конечно, годам к сорока…

— Возможно, она и сможет это сделать… — задумчиво сказал цесаревич Николай — и тогда мне придется царствовать, но не править. Как это сейчас модно говорить: «бабло побеждает зло», правильно?

— Нет, неправильно — сухо сказал государь — государство, живущее по такому принципу, обречено на гибель. Там, где «бабло», как изволит выражаться твое поколение, «побеждает зло» — оно побеждает не только зло, оно побеждает и честь, и достоинство и верное служение. Не все измеримо «баблом». Впрочем, довольно об этом. Я хочу спросить, какие у тебя планы на будущее?

— Планы? — цесаревич пожал плечами — думаю, они несовместимы с твоими. Вернуться в часть, верней в то, что от нее осталось. Служить дальше. Наше знамя осталось с нами — значит, и дивизию мы возродим. Пусть даже из пепла.

— Ошибаешься — сказал государь — это как раз в моих планах. Сегодня я подписал высочайшее повеление на этот счет. Шестьдесят шестая десантно-штурмовая дивизия приобретает статус придворной и перебазируется под Санкт-Петербург, где включается в состав частей лейб-гвардии. Тебе, после выздоровления, конечно, надлежит подобрать место для ее дислокации — не дальше пятидесяти километров от Царского села.

— Для чего? — цесаревич скривился как будто от боли — я же просил… Я обычный офицер армии и не стоит…

— Стоит! — возвысил голос государь — как раз таки стоит! Ты не просто офицер, ты будущий государственный деятель и Император Всея Руси! Это — твой крест, твое служение и ты не смеешь забывать о нем!

Цесаревич угрюмо молчал.

— Как ты считаешь — спокойнее спросил император — все закончилось?

Цесаревич поднял голову, посмотрел на отца, с удивлением отметив, как тот постарел за последнее время. От средних лет, подтянутого мужчины, умевшего нравится женщинам, не осталось и следа — теперь перед ним был пожилой, отягощенный проблемами, требующими немедленного решения, человек.