Михаил Ахманов - Океаны Айдена

Он задумчиво поглядел на дверцу, представив, что за ней, прижатые друг к другу словно сельди в бочке, стоят полтора десятка воинов в доспехах, с топорами и мечами наготове. Эта картина была такой невероятной, что Одинцов не выдержал и расхохотался.

Скорее всего, корабль покинут и там никого нет, подумал он и потянул ручку. Но эта дверь была заперта. И запах, томительный и сладкий аромат, который он никак не мог припомнить, внезапно стал сильнее.

Секунду Одинцов с недоумением смотрел на дверь, потом хлопнул себя ладонью по лбу. Это благоухание было ему знакомо — так пахли груди Лидор, бедра Тростинки, плечи Зии, смуглые руки Р'гади… Этот запах источали тела других женщин, деливших с ним постель на Земле. У него совсем отшибло память на такие вещи в проклятых, гнусных, провонявших кровью подземельях Ай-Рита! Ноздри его раздулись, в глазах разгорался голодный блеск — он ощущал аромат молодой, полной жизненных соков женской плоти.

Подняв ногу в тяжком сапоге, Одинцов одним ударом вышиб дверь. За ней находилось точно такое помещение, как он себе представлял — каморка, заваленная обрезками досок и парусиной. С одним исключением — скорчившись на бухте каната, почти не дыша, там сидела юная полунагая девушка. Взгляд ее испуганных черных глаз остановился на фигуре Одинцова, и после недолгой паузы она сказала на ксамитском:

— Если ты меня не убьешь… если мы подружимся… я хотела бы, чтобы ты перестал ломать мой корабль.

И ее хриплый дрожащий голосок показался Одинцову слаще музыки райских арф.

Гудели канаты, чуть слышно поскрипывали мачты со спущенными парусами, шелестели волны, разбиваясь о борт, — слегка покачиваясь, каравелла «Катрейя» плыла в могучем течении Зеленого Потока. В этот рассветный час на палубе ее сидели два путника, утомленных ночными трудами. Сидела, собственно, Найла, привалившись к гладкому основанию грот-мачты, Одинцов лежал на спине, на теплых досках, и голова его покоилась на теплом бедре девушки.

Он был почти обнажен и дочерна смугл, только старая, много раз стиранная набедренная повязка охватывала талию. Наряд Найлы состоял из прозрачной туники, едва прикрывавшей ягодицы, которую поддерживала узкая бретелька на левом плече. Ее правая грудь, небольшая и крепкая, с розовым соском, была обнажена, левая — как бы прикрыта легкой тканью, однако это «как бы» имело чисто символический характер. Сплошной соблазн, но пока никакого толку, думал Одинцов.

Его тело боролось с разумом. Разум напоминал о Лидор, о ночах, проведенных в ее объятиях, о долге перед будущей супругой и о многих других вещах — о тайне Юга, пока еще не раскрытой, о присланном с Земли гонце, и о том, что Виролайнен может отправить еще кого-нибудь, и этот визит Найле не пережить. Разум полковника Одинцова, личности многоопытной, видавшей всякие виды, бил в набат, но тело Рахи его не слышало. Слишком юной была эта плоть, слишком беззаботным — дух, и слишком большая удача выпала Арраху Эльсу бар Ригону. После Ай-Рита, раны, голода, тухлой воды — этот корабль и эта девушка… Можно сказать, приз, выигранный у судьбы!

Вздохнув, он перевернулся на бок. Теперь его щека покоилась на внутренней поверхности бедра Найлы, и темные, отросшие за время странствий волосы щекотали ее живот. Досадливо сморщив носик, девушка спихнула голову Одинцова пониже, и его губы прильнули к бархатистому колену. Против этого она не возражала.

Найла была невысокой стройной девушкой с огромными черными глазами, которые иногда становились необычайно теплыми и ласковыми, но также, в некоторых обстоятельствах, как успел убедиться Одинцов, могли метать молнии. Изящная фигурка, длинные ноги безупречных очертаний, маленькие налитые груди делали ее очень привлекательной. Тело ее казалось хрупким, с тонкой костью, но девушка обладала изрядной физической силой и была гибкой, как кошка. Лицо Найлы не являлось образцом классической красоты: алые губы, по-детски пухлые, чуть вздернутый задорный носик с россыпью едва заметных веснушек, щеки с ямочками, маленький подбородок, высокий лоб с едва заметной морщинкой. Она не была красавицей, но обладала тем, что всегда ценилось мужчинами превыше холодной красоты, — чарующей, неотразимой прелестью.

И лицо ее обрамляли вьющиеся черные локоны, густые и блестящие! Первая брюнетка, встреченная Одинцовым здесь — если, конечно, не считать ксамитки Р'гади. Но свидание с ней явилось столь мимолетным…