Чак Вендинг - Последствия

– Мы всегда держались вместе! – кричит Денгар.

– Может, потому другие охотники всегда уводят нападу у тебя из-под носа? А ты вечно плетешься в хвосте?

Дубинка уже у ног Меркуриала. Он пинком подбрасывает ее и тут же ловит.

– О-хо-хо, хочешь сказать, я потерял свою прежнюю прыть?

– Как можно потерять то, чего у тебя никогда не было?

– Ах ты, мелкий задолиз! Да я отказывался от выгодных контрактов, когда ты еще в космических пеленках ходил!

– Про тебя поговаривают, будто ты до сих пор в космических пеленках.

– Я так погляжу, ты не слишком меня любишь?

– Хочешь честно? Ты просто чокнутый старикашка. Сказать от всей души? Никто тебя никогда не любил.

Удар попадает в цель. Словно обезумевший зверь, которому нужно лишь подсунуть под нос подходящую приманку, Денгар устремляется на врага, но в последний момент отпрыгивает влево и, упав, катится по крыше. Вскочив на ноги на другом ее конце, он разворачивается к противнику – и в руке у него дробовик, готовый рассеять атомы тела Меркуриала по вспыхивающему рекламному щиту.

Оба застывают – Меркуриал с поднятыми руками, Денгар на одном колене, нацелив на врага широкое дуло оружия.

На этот раз оба молчат. Напряжение растет – словно между ними протянулась невидимая, готовая порваться нить. Снова сверкают молнии. Палец Денгара дрожит на спусковом крючке. Слышно гудение дробовика. Меркуриал крепче сжимает в руках дубинки.

Надо что-то делать.

Иначе Денгар его застрелит.

Взгляд Меркуриала падает на соседнюю крышу. Глаза его расширяются, челюсть отвисает. Он вызывает в памяти знакомый образ и, запинаясь, говорит:

– Боба Фетт?

Денгар разворачивается в ту сторону вместе с пушкой.

И это шанс для Меркуриала. Взмахнув дубинкой, он с силой ударяет Денгара по макушке, едва тот успевает снова повернуться к противнику. Голова его отскакивает назад, и в то же мгновение, прыгнув вперед, Меркуриал бьет старого охотника за головами коленом в висок, затем локтем в ключицу и дубинкой по запястью. Дробовик падает.

Меркуриал подбирает оружие и подсовывает дуло под подбородок Денгара.

Вновь начинает идти ненадолго прекращавшийся дождь.

– А ты и впрямь хорош, – морщась, бормочет Денгар.

– Да, мне говорили.

– Отменный трюк. Похоже, я действительно старею.

Меркуриал пожимает плечами:

– В свое время я был актером и танцором.

– Не шутишь? – хрипит Денгар. – И с чего ты выбрал другую жизнь?

– Империю не особо интересует искусство.

– Что правда, то правда, – усмехается Денгар, шмыгая окровавленным носом. – Но времена меняются, и наша профессия тоже становится мало кому нужной. Вряд ли повстанцы будут долго мириться с нашим существованием. И потому нам ничего не остается, кроме как объединиться, создать свой союз. Стать официальной силой, с которой будут считаться.

– Предпочитаю рискнуть в одиночку.

– Что ж, ладно, – кивает Денгар. – Ты… меня убьешь?

– За тебя не назначена награда. Какой смысл?

– Увидишь, еще придет время, когда за головы охотников за головами будут давать награду. И это случится достаточно скоро, еще на моем веку. Вот увидишь.

Кивнув, Меркуриал убирает пистолет.

– Удачи, Денгар.

– Вряд ли, парень. Очень вряд ли.

Утро. Аден ждет адмирала Слоун.

Девушка прекрасно понимает, что она всего лишь маленькая шестеренка в машине великих дел – атташе, помощница. Ее задача – носить на подпись документы, подавать каф, доставлять сообщения.

Но возможно, когда-нибудь она добьется большего.

Ей довелось жить в славные времена.

Да, положение у Империи сейчас шаткое, и она, можно сказать, пошла трещинами, что само по себе не есть хорошо. Но именно в этих трещинах Адея видит свой шанс – стоит лишь сунуть в одну из них ногу и постепенно ее расширять, пока там не найдется место и для нее самой. Вот почему она так восхищается Слоун.

Адмирал все понимает. Адмирал пытается обратить ситуацию себе на пользу. Но сейчас у Адеи для нее плохие новости.

Мысль об этом приводит девушку в трепет, хотя не вполне ясно почему. Дурные известия по определению плохи, но главное – реакция на них. Кризис меняет каждого, обнажая твою истинную сущность. Адея выросла на Корусанте, но ее родители были простыми людьми. Отец работал сварщиком. Конечно, ему не приходилось трудиться в подземельях города-планеты – он выполнял лучшие заказы Империи. Но тем не менее руки его всегда были грязны, обожжены и покрыты ссадинами, пока не превратились в скрюченные артритом мозолистые клешни.