Ярослав Гороховик - Стервятник

Сталкер ногами оттолкнулся от земли, больно зацепив сломанную руку, и почти уже выбрался из "симбионта". Осталось убрать ноги из зоны действия аномалии, хотя на них она, слава богу, не действует, всё равно в голове ещё остался отпечаток пси-излучения.

Стервятник, сделав последние усилия, выполз из "симбионта". Он перевернулся на спину и сделал глубокий вдох. Понемногу стал проходить и отпечаток "симбионта" в сознании. Сталкер закрыл глаза и опять глубоко вдохнул…

Стервятник открыл глаза. Перед ним стоял Святейший, который за три года заметно состарился (хотя такое вряд ли возможно), с отрядом "грешников".

"Грешники" — вот ещё одна вещь, которую опасался сталкер. И если, например бандитами или наёмниками можно укрыться от пуль их друзей, то психи из группировки "Грех" будут стрелять и по своим.

В них и так почти ничего не осталось человеческого. Им не свойственно чувство сострадания — только одна обнажённая ненависть. Вены на запястьях неестественно вздуты, в висках кипит кровь.

Сталкер было потянулся за "Форой", но Святейший выбил её из рук ударом ногой в ладонь. Он всегда так делал, а ещё иногда избивал пленников. Сейчас он хоть и казался старым, но мужик он всё равно крепкий, силы у него хоть отбавляй.

— Иуда, — проговорил командир отряда "грешников" и пнул Стервятника в живот, но заметив, что у того сломана рука с размаху ударил ногой в левое предплечье сталкера.

Бешеный крик Стервятника разорвал тишину. Святейший, прижав его к земле, вынул нож сталкера из его же ножен и вонзил широкое лезвие в левое предплечье Стервятника.

Рука?

Боль. Резкая боль пронзила руку сталкера. Она всё нарастала и нарастала. Сухожилия, кажется, уже все разорвались. Стервятник кричал от нечеловеческой боли и понимал, что Святейший отрезает ему руку. "Грешник" кромсал кожу сталкера, резал кость. Нож был идеально наточенный и скоро Стервятник почувствовал, что уже не имеет левой руки, то есть имеет, но только до локтя.

Чувства? Ощущения? Вообще-то все ощущения можно было охарактеризовать одним словом — дерьмо. Сталкеру было страшно осознавать, что теперь он инвалид. Теперь его левая рука не принадлежит ему. Теперь ею издевательски размахивает Святейший, обливая себя кровью и выкрикивая что-то оскорбительное. Что теперь?

Теперь нечего не изменить. После минутного пребывания в "симбионте" психика Стервятника довольно таки пострадала. Теперь он смотрел на многие вещи по-другому. Гнев на Святейшего сменился жалостью к самому себе. А левая рука или то, что от неё осталось, болела. Сталкер видел торчащую обломанную кость, обрывки кожи и, кажется, всё ещё чувствовал свою "ампутированную" руку.

Стервятник не осознанно подал в мозг команду "сжать руку в кулак" и с ужасом заметил, что отрезанная рука всё ещё слушается его. Окровавленные пальцы левой руки согнулись.

Пока "грешники" тащили сталкера в Лиманск, крови он потерял достаточно, чтобы окочурится, но Зона не позволяла этого. Она как бы хотела, чтобы Стервятник умер в страшных мучениях на кресте, а если она что-то хочет — значит так и будет. Редко кому-либо удавалось победить Зону, её манипуляции людьми, её лживое обаяние, её чужой ветер, её пасмурность…

Сталкера тащили по ступенькам на второй этаж полуразрушенного здания. Там группу с пленником встретил сам Апостол. Кажется, он стал главарём группировки, потому что носил три лычки в виде костей — знак отличия.

Апостол не стал спрашивать о руке пленника, а просто проговорил почто по слогам:

— Иуда! Святейший, ты будешь награждён за поимку предателя, — потом подошёл к Стервятнику, которого держали за шкирку, — Иуда. Ничего не скажешь — Иуда.

— Кеша, — прохрипел сталкер, — Спа-си ме…

Дыхание прервалось от сильного удара в солнечное сплетение. Стервятник пытался хватать воздух, широко раскрывая рот и вдыхая, пытался вообще не дышать, но, ни восстановить дыхание, ни умереть так и не получилось. Из глаз брызнули слёзы — так бывает, когда сильно получаешь под дых, реальность стала расплываться, мир — переворачиваться, и сквозь нарастающий хаос в голове ясно рассылался приказ "Распять!".

За неимением у пленника левой руки к ржавой железке прибили только правую. Гвоздь вошёл быстро, но болезненно. Окровавленной ладонью не возможно было пошевелить. Но даже эта боль была не сравнима с той, которою пришлось испытать Стервятнику, когда ему вбивали длинный штырь в левую ключицу.