Триша Салливан - Битва

— Эй, смотрите! — завопила Наоми. — Снова начинается! У него приступ!

На сей раз Менискус стал яростно сопротивляться, пытаясь остановить реакцию. Причина приступа крылась только в одном: секс, один лишь секс и ничего, кроме секса — а к нему эта дрянь не имела никакого отношения. Он зарылся лицом в одеяло, схватил верного старину Солнце и принялся считать в обратном порядке от десяти тысяч. Он слышал, как доктор Бальдино грозила Наоми увольнением, но его волновало только одно — он хотел попасть в Молл и вновь стать хозяином положения. Менискус постарался успокоить бурлящий разум, насколько позволяли вирусы, словно сорвавшиеся с цепи. Под его кожей, в Молле, кипела тайная жизнь, отзвуки которой доносились до Менискуса точно едва слышный, неразборчивый шепот. Он попытался последовать за этим шепотом, но вместо знакомых блестящих проходов и вспышек кредитных карточек, плавно скользящих по стеклянным прилавкам, Менискус увидел дымчатые, раскаленные как звезды глаза безумца, схватившего его за горло. Звезды внутри Менискуса вспыхнули в радостном узнавании. Под кожей струились голубые ручейки вен. Тот мускул, который был вовсе не мускулом, зашевелился, почувствовав свою новую мощь.

Как схлестнувшийся с волной гребец борется Менискус за контроль и мало-помалу, почти на грани истощения, одерживает победу. Он чувствует поддержку вирусов, а переполнявшие его эмоции стихают по мере поступления приказа в рецепторы. Его глаза открываются.

Должно быть, он некоторое время провел в отключке.

Наоми, устроив скрещенные в лодыжках босые ноги на пульте управления «И-МИДЖа» и задумчиво касаясь носа, читает замызганную книжку в мягком переплете с красноречивым названием: «Больше, чем мастурбация: руководство по китайской внутренней алхимии в эру, наступившую после падения власти мужчин».

На смену анонсам «Шествия боровов» в Атлантисе пришла двенадцатичасовая сводка последних новостей. На стоянке перед «ИКЕА» заметили волка, но попытки рейнджеров штата поймать его закончились столь же плачевно, как и на прошлой неделе.

Доктор Бальдино яростно тщилась что-то доказать куратору Гулд по телефону.

— Пока не разберусь, почему мой подопытный все еще жив, когда по всем прогнозам должен был умереть, я буду придерживаться версии, что здесь не обошлось без этого вашего СЕ. А это значит, что вам не удастся убрать его из аквариума… — Она замолкла, закатила глаза, принялась выбивать пальцами дробь по своему литровому стакану кофе с молоком. — Да, не спорю, он был чист, когда прибыл сюда, но не стоит забывать, что помимо вирусов существуют и другие факторы, которые могли сказаться на поведении подопытного. Менискус — ранимый, страдающий Y-аутизмом индивидуум, и, кажется, он не остался равнодушным к подначкам СЕ. Что? Послушайте, это была ваша затея, не моя. Да, я сейчас делаю анализы, так что результаты будут. К чему такая спешка? Ладно, возможно, если Арни Хеншоу ответит на мои звонки, мы сумеем решить вопрос быстрее. Пока же об этом вашем СЕ не удалось ничего выяснить.

Сияющий, который намедни получил внушительную поставку велосипедных деталей и сейчас внимательно изучает их, изредка черкая что-то прямо в журналах, тихонько посмеивается. Менискус задается вопросом, известно ли Сияющему, почему иммунная система Менискуса выделывает такие чудачества. Его сосед ведет себя так, словно знает куда больше, чем доктор Бальдино. Но он только и делает, что заставляет Менискуса боксировать и бороться, хотя способности Менискуса к борьбе никуда не годятся. Сияющего, по всей видимости, больше заботит наличие аудитории для совершенно бессмысленных представлений, то и дело закатываемых им («Смотри, Пискля, щас я согну эту монтировку одной лишь силой взгляда. Ну-ка сосчитай, сколько минут мне удастся не дышать, стоя на голове. Бьюсь об заклад на два пива, что сумею за раз засунуть в рот шесть печений „Твинкиз“, не жуя»). Сияющий днями напролет занят только тем, что достает Менискуса, закидывая его вопросами о катафорезной обработке, системе труб из алюминия 6061, преимуществах диапазона передаточных чисел трансмиссии от 37 до 112 дюймов, а когда Менискус говорит, что не знает, Сияющий осыпает его тумаками, всячески оскорбляет и заставляет рыться по справочникам в поисках ответа.

Сияющий так суетится, словно постройка его идиотского велосипеда — ни дать, ни взять Манхэттенский проект.

Велосипед велосипед велосипед велосипед.