Уолтер Уильямс - Джонни Бродвей

Затем я поблагодарил его, взял свой амулет и распрощался. Прежде чем покинуть дом, я встал на колени в прихожей и отбил несколько поклонов, поскольку знал, что мое обратное путешествие по Укрепленному городу не будет осенено удачей Пиня, а использовать амулет раньше времени мне не хотелось. Я планировал быструю пробежку до ближайших ворот, а затем прыжок в такси.

Первым делом я встретился с карманником, который намеревался как бы случайно налететь на меня, вытащив что-нибудь из моих карманов в ходе столкновения; однако я выставил вперед локоть, услышал хруст пары ребер и увидел его круглые глаза.

— Извиняюсь, — пробормотал я, дотронувшись до шляпы, и был таков.

Не помню, упоминал ли я, что сложение у меня весьма крепкое, а рост высокий? Кажется, нет, поскольку до сих пор это было не существенно, а я как-то неохотно признаю, что не вполне соответствую своему идеалу физического совершенства, который тяготеет скорее к образцу Рудольфо Валентино. Не могу представить, чтобы Валентино приходилось натягивать манжеты на волосатые запястья или покупать воротнички XL. Увы, мы обречены жить с чертами, которыми нас наделили родители или — в моем случае — дедушка.

Затем меня осадила дюжина ребятишек, которые принялись совать грязные пальчики мне в карманы. Я был знаком с этим типом попрошаек, которые убеждены, что их жертвы не станут сразу бить по их ангельским мордашкам и дадут им время обчистить себя. Я, в свою очередь, также не был склонен к излишней жестокости, и мне удалось держать их на определенном расстоянии достаточно долго для того, чтобы заприметить их, так сказать, менеджера, жирного, маслянистого субъекта, который маячил в дверной нише, наблюдая за своими подопечными с выражением родительской алчности. Я перегнулся через головы ребятишек, схватил жирдяя и засунул его в окно соседнего дома. Поскольку оконный переплет не был рассчитан на проталкивание столь масштабных объектов, я, кажется, причинил ему некоторый дискомфорт. Во всяком случае, он начал громкими криками выражать свое недовольство, а стайка учеников оставила свои усилия ограбить меня и бросилась на помощь наставнику, что позволило мне продолжить путь.

На следующем углу меня поджидали трое мрачных подростков в желтых тюрбанах, которые, по-видимому, только что разгромили своих красноголовых конкурентов и теперь полностью переключили внимание на сбор подати с увеличившейся налоговой базы. Первый из них, не успев закончить оглашение требований, получил от меня тростью между глаз и свалился на мостовую; второго я ударил сапогом туда, куда он явно не ожидал; а третьего я просто уронил на первого, подцепив за ногу тростью.

На этом этапе вся троица начала громко звать на помощь, которая, к сожалению, не заставила себя ждать. При виде орды желтых тюрбанов, высыпающей из переулка с ножами и топориками наготове, я счел за благо без промедления дать деру в сторону стены, не оставив, так сказать, своей карточки. Усилием воли мне удалось оторваться на целых полквартала, что равносильно миле на узкой улице, запруженной прохожими, повозками и уличными разносчиками.

Желтые тюрбаны, должно быть, хорошо похозяйничали в этом районе, ибо, пробежав пару кварталов, я заметил, что приближаюсь к очередному углу, оккупированному еще одной бандой мрачных подростков, на этот раз в зеленых тюрбанах. Их, кажется, также не переполняли чувства братской любви и гостеприимства, поскольку при виде желтых тюрбанов они немедленно обнажили оружие и принялись голосить, вызывая подкрепление. Помощь подоспела быстро, и вскоре два войска уже сближались друг с другом на полной скорости; я же, застряв посередине, чувствовал себя наподобие Бастера Китона, зажатого в переулке, с обоих концов которого с грохотом надвигаются копы.

Должен признаться, что в некий короткий миг я подумал об использовании амулета. Но тут же благоразумие возобладало, и я прикинул, что в пылу сражения обе банды вполне могут забыть о моем существовании, если я не стану им о себе напоминать; поэтому я, подтянувшись, перемахнул через край парусинового тента и устроился в нем, словно в гамаке, как раз в тот момент, когда обе команды сошлись с мясистым звуком, отчасти напоминающим тот, что издают «Нью-Йорк Джайантс», встречаясь с «Орранг Индианс».

Зажав трость зубами, я раскачался на тенте и допрыгнул до зарешеченного окна, выходившего на улицу.

— Вор! — завизжал пронзительный голос из окна. — Убирайся, гнусное создание!