Дэвид Вебер - Тень Саганами

То, что "Калокаинос" не держала представителя на Монике, могло бы быть проблемой, однако среди агентов примерно десятка крупнейших транспортных компаний Лиги существовало джентльменское соглашение представлять друг друга при необходимости. Хотя послание "Копенгагена" не имело никакого чрезвычайного приоритета (если забыть об имени получателя), Фитцджеральд не сомневался, что капитан прав — в обычной ситуации агент "Джессик Комбайн" на Монике без вопросов примет его и переправит на Землю. Коммандера беспокоило только то, действительно ли представитель "Джессик" окажется столь же любезным, учитывая ту чертовщину, которую "Джессик" в последнее время тут наворотила.

Что ж, ответ на это, как и на вопрос о том, станет ли агент задавать какие-либо вопросы о сообщении — и о нас самих — может дать только будущее.

Проблема заключалась в том, что хотя "Копенгаген", насколько они могли судить по его журналу, никогда не заходил на Монику, журнал этот был далеко не полон. И, даже если он действительно никогда не был на Монике, "Копенгаген" проработал в Скоплении Талботта более пяти стандартных лет. Само судно могло никогда не бывать на Монике, но это не давало гарантии, что систему не посещал никто из членов его экипажа, или что представитель "Джессик" в системе не знал его настоящего шкипера. Или, по крайней мере, имени настоящего шкипера.

"Есть только один способ всё это узнать", — сказал себе Фитцджеральд и откинулся в кресле в ожидании ответа, пока "Копенгаген" продолжал приближаться к орбите Моники.

— Конечно же, капитан Тич, я прослежу, чтобы ваше послание было передано, — произнёс мужчина на экране коммуникатора Фицджеральда. — Однако, надеюсь, вы понимаете, что до того, как я смогу передать его на борт направляющегося к Земле судна, может пройти некоторое время.

— Разумеется, мистер Клинтон, — ответил Фитцджеральд. — Я ничего иного и не ожидал. Честно говоря, всё это сплошная головная боль, но проклятые рембрандтцы настаивали, чтобы я передал это письмо в нашу штаб-квартиру. А вы можете представить себе, как часто "Копенгаген" видит Землю!

— Ну, наверное, так же часто, как и я сам, — со смехом согласился представитель "Джессик".

— Надо думать, — согласился Фитцджеральд. — Во всяком случае, господин Клинтон, позвольте ещё раз поблагодарить вас. — Он сделал короткую паузу, затем пожал плечами. — Боюсь, что я не знаком со здешними таможенными процедурами. Раз уж мы идём транзитом, будут ли какие-нибудь проблемы, если я пошлю на планету челнок только для того, чтобы передать чип с письмом вам или вашему представителю?

— Если вы не будете выгружать на планету или перегружать на другое судно какой-нибудь груз, то проблем быть не должно, — заверил его Клинтон. — Если хотите, я могу сделать так, что мой секретарь встретит ваш шаттл прямо на посадочной площадке. Если ваш человек передаст ему чип через люк из рук в руки, а таможенный инспектор на посадочной площадке будет присматривать за тем, чтобы мы не протащили контрабандой лазерную боеголовку или атомную бомбу, то я не думаю, что у таможни будет повод хотя бы заглянуть внутрь шаттла.

— Я буду очень благодарен вам, если вы это устроите, — с полнейшей искренностью произнёс Фитцджеральд.

— Нет проблем. Наш офис располагается прямо в порту. Добраться до посадочной площадки у моего секретаря займёт пять, ну, максимум десять минут. Я свяжусь с управлением движением и узнаю номер предоставленной вам посадочной площадки, чтобы он вас уже дожидался.

— Ещё раз благодарю, — сказал Фитцджеральд. — "Калокаинос" в крупном долгу у вас. Я прикажу лейтенанту Кидду передать чип вашему человеку. — Он снова остановился и склонил голову набок. — Признайтесь, мистер Клинтон, как вы относитесь к земному виски?

— Скажу вам, капитан Тич, что я его очень уважаю.

— Отлично. В моих личных запасах случайно завалялся ящик настоящего "Дэниэлс-Бим Гранд Резерв", — поведал ему Фицджеральд. — Как вы думаете, будет ли ваш таможенный инспектор возражать, если лейтенант Кидд передаст вам вместе с чипом такую бутылочку?

— Капитан, — с лучезарной улыбкой произнёс Клинтон. — если он окажется настолько глуп, что станет возражать против такого маленького невинного подарка, то и глазом не успеет моргнуть, как вылетит из моей платёжной ведомости.

— Я примерно так и полагал, — усмехнулся Фитцджеральд. — Считайте это скромным символом моей благодарности за ваше содействие.