Рэндалл Биллс - Мечта

– Что?

– Вся эта история началась еще с бунта на «Принце Евгении», губернатор. В нашем обще стве есть элементы, которые никогда не смогут жить мирно. Есть индивидуумы, которые слиш ком сильно цепляются за прошлое – они вредны для нашего будущего. Они должны сначала уничтожить сами себя, прежде чем мы сможем приступить к формированию такого будущего, которого хотим достичь. Будущего, которое станет достойным Мечты великого генерала.

Глаза губернатора, словно глаза загнанного в угол животного, шныряли по сторонам. При этом он загребал руками воздух, как не умеющий плавать человек, попавший в штормовое море. Сбитый с толку, он отступил еще на шаг назад, наткнулся на один их раскладных стульев, который с треском повалился. Этот звук на мгновение снял напряжение – времени оказалось достаточно, чтобы у губернатора вновь развязался язык. Несмотря на все возрастающую неприязнь, Андрей поразился его мужеству.

– Вы не можете это говорить всерьёз. Невинные граждане Звёздной Лиги в изгнании – как вы можете допустить, чтобы им было причинено зло?

Николай сделал всего лишь один шаг вперед, что заставило губернатора сглотнуть и отступить на два шага.

– Я совершенно серьезен, губернатор. Я своими глазами вынужден был наблюдать, как ваши невинные граждане поджигали собственные города, пока я пытался их эвакуировать, – голос Николая перешел в рычание, – Пепел десятков тысяч погибших заставил мой язык прилипнуть к гортани так, что я стал кашлять кровью. Я видел, как лучшие из лучших, краса и гордость СОЗЛ, втаптывали гражданских в грязь ногами своих мехов и мыли руки в крови своих про тивников… которые всего лишь парой недель раньше были их товарищами. Я видел, как моих сторонников убивали во сне. Насиловали женщин, резали детей и выбрасывали их тела на помойку в вонючих переулках.

Губернатор больше не выдержал и двинулся к выходу из шатра. Видно было, как он с трудом борется с желанием попросту сбежать. Его политическая выучка препятствовала столь бесславному отступлению.

– И еще, губернатор: я пропустил это все через себя. И тогда смерть обрушилась с неба,

уничтожив почти целый полк тех самых СОЗЛ. В его рядах было множество моих людей, – Николай склонился вперед, его глаза метали ледяные молнии в попытке избавить губернатора от последних капель наивности. – Вы в самом деле считаете, что, пройдя сквозь этот ад, я не буду себя чувствовать вправе занять Страну Мечты?

Губернатор хватал ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. На его лысом черепе показался пот и закапал вниз так, что рукава его костюма увлажнились. Он трижды пытался взять себя в руки и что-нибудь ответить, однако вынужден был сдаться. В конце концов, он в полной растерянности замотал головой.

– Вы меня правильно поняли, губернатор. Можете идти.

Словно пес, спущенный хозяином с поводка, губернатор нырнул в проход шатра и исчез. Андрей содрогнулся, глядя на это избиение, но он понимал: у Николая не было выбора. Иллюзии этого человека были глупы и опасны, и они могли вдохновить последователей. Лучше, если они будут уничтожены здесь и сейчас. И кстати, дорогой губернатор, вам, надеюсь, ясно, что теперь вы превратились в плетку в руках хозяина?

– Долго это не протянется.

Андрей повернулся к Николаю и увидел, как тот с интересом уставился на один-единственный солнечный луч, проникший в шатер из-под неплотно прикрытого полога.

– Что? – переспросил Андрей.

– Долго это не протянется. С огнем, который уже пожирает миры Пентагона, здесь нужно обходиться еще осторожнее. Везде, где пожар сожрет сорняки, должны появляться мы и дейс твовать с величайшей осмотрительностью, чтобы достичь того, чего желаем.

Как всегда, Андрей разрывался между пониманием того, что его брат прав, и предчувствием насилия и кровопролития, которые стояли за его словами. Он наперед знал ответ и тем не менее спросил:

– Чего же мы желаем?

– Нового общества, брат. Нового общества, которое похоронит наши старые ошибки. Нового общества, которое вернётся и воссоздаст Звёздную Лигу.

Машина закашлялась, затряслась и громогласно задребезжала. Окна уже построенных блочных домов завибрировали, когда гигантский двигатель внутреннего сгорания в последний раз оглушительно бабахнул и завелся. Теперь мех издавал лишь равномерное урчание. Можно было буквально почувствовать его чудовищную силу, ждавшую лишь освобождения.