Рэндалл Биллс: Мечта

– Зачем ты тут? – спросил Андрей после того, как они пару минут молча вышагивали рядом.

– А что, мне нельзя просто заглянуть на огонек к старому другу?

– Конечно-конечно. Но это не ответ.

Уиндхэм покачал головой и запустил пальцы в бороду.

– Ты знаешь, ты становишься все лучше и лучше, Андрей. -Что?

– Ты не ведешься больше на мои отговорки так легко, как раньше.

– Что? – опять вопросил Андрей с наигранным возмущением. – Ты хочешь сказать, что уже разок провел меня?

– Может быть, пару-тройку раз.

Они снова захихикали. Андрей глубоко вдохнул чуждую атмосферу, которая медленно, но верно начинала ощущаться, как привычная. Разговор с давним товарищем приносил ему удовольствие.

– И тем не менее, ты опять ушел от ответа.

От здания их отделяла какая-нибудь сотня метров. Тишину вечера нарушал лишь отдаленный звук каких-то предметов, бьющихся о металлическую поверхность. Уиндхэм внезапно остановился и взглянул ему прямо в лицо.

– Что задумал Николай?

Андрей замер. Этого вопроса он не ожидал.

– Что ты имеешь в виду? Он строит город, вот и всё.

– Нет. Каков его план? Вот это все служит какой-то большой цели.

– Он хочет дать всем беженцам крышу над головой.

Взгляд Уиндхэма стал сверлящим и он снова принялся чесать бороду.

– Брось, Андрей. Это я мог узнать у кого угодно. Но это не в привычках у Николая. Уиндхэм поднял руки, останавливая невысказанный протест Андрея.

– Я не хочу этим сказать, что Николай строит этот город не для того, чтобы помочь бежен цам. Но это было бы слишком просто. Тут скрывается еще что-то.

– Ты думаешь, что за этим стоит нечто большее, чем желание дать всем этим людям какое-то занятие?

– Ясное дело, он не только хочет их чем-то занять. В этом нет ничего плохого – уж я-то понимаю это лучше других. Военные мы или гражданские – нам нужно что-то, за что можно уцепиться. Это отвлекает нас от того кошмара, который мы оставили позади себя. От мыслей о родных и друзьях, которые, быть может, остались там.

Андрей пожал плечами, словно этим было все сказано. Развитие беседы ему совершенно не нравилось.

– Но это еще не все. Я внимательно наблюдал за тем, как Николай ходит по лагерю. Ясно, он помогает там и сям, роняет пару слов, говорит то, что люди желают от него услышать. Но, Андрей, я видел его глаза. Подумай вот о чем: я знаю тебя много лет и ты не так уж не похож на своего брата, как полагаешь. Он оценивает каждого из нас. Каждого.

– Это плохо?

– Конечно, нет. Но зачем он это делает? Как будто желает проверить каждого из нас перед тем, что нам предстоит.

– Даже если бы я что-то знал – почему ты считаешь, что можешь что-то выведать у меня? Николай де факто – твой военачальник, – ответил Андрей, уходя в оборону. Он потихоньку раздражался и сам не понимал, почему.

Уиндхэм боролся с собой, его рука опять потянулась к бороде.

Андрей не мог припомнить, появилась ли эта привычка недавно или Уиндхэм обладал ею уже много лет. Наконец, священник ответил:

– Я всего лишь пытаюсь защитить своих овечек, Андрей. Я чувствовал взгляд Николая на себе. На моей общине, когда мы строили церковь. Не то, чтобы мы когда-либо пренебрегали служебными обязанностями. Мы всегда сначала исполняем то, что нам предписано, а лишь потом возвращаемся к работе над церковью. И всё-таки, в его глазах… Я просто хочу знать, почему надо мной творят суд. И я достаточно хорошо знаю Николая, чтобы понять, что нам всем отведена какая-то роль в его планах. Великолепно. Никаких проблем. Но я надеюсь, что эти планы позволят нам и дальше беспрепятственно следовать нашей религии?

Андрей отвел взгляд и посмотрел вверх, в сторону одного из последних лучей заходящего солнца, который отражался от гладкой поверхности здания. Он вдруг почувствовал, что не имеет ни малейшего желания отвечать на вопросы своего друга.

И теперь он знал, почему. Всегда у меня появляется это дурацкое чувство, когда речь заходит о Николае и его планах построения нового общества. Я их попросту не знаю. Наконец, Андрей снова повернулся к Уиндхэму Выражение лица его друга было очень серьёзным и Андрей, взглянув в его глаза, принял решение. Что бы Николай не делал, я знаю, кто мне друзья. И именно так он собирался с ними обращаться.

– Я тоже не всё знаю. Да, у него масса идей, но делился он со мной лишь немногим – по крайней мере, до сих пор. И подразумевают ли его планы ограничение вашей религии… я не могу этого в данный момент сказать, – Андрей ненавидел сам себя за этот расплывчатый ответ. Он чувствовал себя почти виноватым в том, что не может сказать другу ничего больше.