Рэндалл Биллс: Мечта

– Какой?

– Лживой. Сплошные боги и сплошная ложь, Николай. И кровь.

– Мы делаем то, что должны делать.

– Нет, Николай. Ты делаешь то, что, как ты полагаешь, должен делать. По крайней мере, ты так сделал. Я попросту тащусь за тобой следом.

Язык его ощущал пыльную, мертвую горечь.

Николай Керенский вонзил лопату в податливый грунт, набрал землю и отшвырнул её в сторону.

Аплодисменты пятидесяти тысяч зрителей загремели над центральной площадью Катюши. За их спинами сияло в солнечном свете нововозведенное здание администрации, словно зеркальное отражение Залов кланов, построенных воинами.

Ты позаботился обо всем, не правда ли, Никки?

За районными залами станции магнитного монорельса образовывали внешний пятиугольник центрального комплекса. Частично они были введены в действие несколько лет назад, но полностью завершали картину лишь только что построенные ответвления к кварталам рабочих и торговцев.

Все здесь было буквально переполнено мощью, авторитетом и… дальновидностью. Все такое новое, такое блестящее – чтобы смыть грязь, которая привела нас сюда. Она осталась только в центре, где ты только что выкопал первый ковш. Скажешь ты, наконец, что тут должно появиться?

Андрей увидел, как Николай вернул лопату старшему рабочему Борину, который оказался куда лучшим сотрудником, чем им был покойный Джастин. Николай двинулся сквозь людской коридор к трибуне, на которой ожидали Андрей и Дженнифер. Её построили у ног статуи их отца, так что отсюда почти все собравшиеся могли видеть Николая даже и без голопроектора, который транслировал его десятиметровым гигантом и передавал изображение на все планеты скопления Керенского.

И, в отличие от твоей последней речи на этой площади, сегодня тебе совершенно не требуются никакие охранники, так ведь, Николай? Что может быть лучше для восходящего на трон Цезаря, чем быть сраженным убийцей и все-таки выжить? Оказавшись в самом центре мифа, созданного толпой, которая и без того вознесла тебя так, что выше некуда, ты теперь можешь называться богом. Но ты же и сам всё знаешь, Никки… Он не мог сказать, что причиняло ему большую боль: то, что он, несмотря ни на что, последовал за Николаем по его пути – несмотря на кровь на своих руках и знание о всех его манипуляциях – или то, что возмущение, которое раньше всегда сопровождало подобные мысли, превратилось теперь в постоянное, тупое давление.

Есть предел силе любого отвращения. Когда-нибудь привыкаешь ко всему.

Николай достиг трибуны и подошел к ораторскому пульту. Он взялся за него обеими руками и его белый костюм засиял в солнечном свете так ярко, что вокруг него образовался своего рода нимб.

– Сегодня – великий день для всех нас. Несколько лет назад я объявил о превращении верных воинов, последовавших за нами, чтобы защитить нас от ужасов миров Пентагона, в новую организацию – кланы. С тех самых пор эти воины неустанно тренировались и стали теперь боевой мощью, какой не знала еще история человечества.

Всё это – ради того, чтобы защитить вас. Вас и видение. Установить новый порядок. Отвоевать обратно Мечту, которую другие повергли в грязь и разрушили. Сегодня мы достигли решающего момента в этом превращении. Момента, о котором наши потомки будут вспоминать

в почтительном восхищении. И, что еще важнее – с благодарностью.

Взгляд Андрея скользил по толпе, по группам, состоявшим из сорока воинов каждого клана… нет, не каждого – Карсон! – которые были распределены по площади с равными промежутками. Когда-то он подумал бы, что это меры предосторожности – воины были расположены так, что могли в любую секунду атаковать. Но сегодня такой реакции не вызывали даже мехи, возвышающиеся по краям площади. Встань Николай на колени и попроси, чтобы кто-нибудь его пристукнул – этого бы не сделал никто из присутствующих, даже гражданские. Уж скорее, они бы сами себя принесли в жертву.

Настолько он привязал их к своему видению.

К новому обществу, создать которое я помог сам. Но хотим ли мы этого в самом деле? Хочу ли этого я в самом деле? Никки – по-прежнему человек из плоти и крови, никакой не бог. Если он порежется -рана кровоточит. Он – всего лишь человек, пусть и вдохновленный… кем? На этот вопрос у него не нашлось ответа.