Андрей Круз: От чужих берегов

– Чёзадела, мужик? Ты кто такой?

– Яхт-клуб, в который вы сейчас следуете, занят. В случае приближения будем вынуждены открыть огонь на поражение.

Мне было хорошо видно, как засуетились люди на мостике. Не в панике, отнюдь, похоже, что избыток травяного дыма в голове придал всем черным с "Азимута" неуместной храбрости. А может что покрепче они употребили, почему бы и нет, кто им может помешать?

Один из черных ухватил "калашников" каким-то странным способом, словно собираясь выжимать его как штангу, и выпустил длинную очередь в нашу строну, подняв оружие над головой, сначала попав в бетонный пирс, а потом в белый свет как в копеечку – автомат закрутило отдачей и было хорошо, что пули не ударили по своим. Стоящие вокруг него homies в восторге замахали руками, словно снимаясь в рэп-клипе и разорались как обезьяны в виварии.

У меня даже палец на винтовочном спуске не дернулся, настолько все это выглядело глупо, и настолько нам ничем не угрожала такая стрельба.

– Повторяю в последний раз, – сказал я в рацию, – яхт-клуб занят нами, вам здесь делать нечего. Рекомендую вам идти дальше, или будет открыт огонь на поражение.

Я уже понял, что они никуда не уйдут. На их месте я бы ушел – добра вокруг много, как и яхт-клубов, зачем нарываться на конфликт, но они уходить не станут. Тут и наркотный угар, и глупость, и непонимание ситуации, и желание выпендриваться друг перед другом – полный букет.

Так и вышло, на этот раз они сыпанули из всех стволов. Разом. Пули хлестнули по фиберглассовым стенкам "Крыла бури", негры целились в самую большую лодку, хоть нас пока явно не замечали. Только один из них стрелял нормально, с упора, с борта верхнего мостика, остальные "держали стволы круто", выпуская в неизвестном направлении десятки пуль.

Я закрыл глаза на секунду, вздохнул глубоко, прошептал, обращаясь неизвестно к кому:

– Видит бог, не я это начал, и не я этого хотел. Я просто еду домой, не надо мне мешать.

Поймав в прицел голову грамотно стреляющего негра, я потянул за крючок. Винтовка лягнулась, чуть подпрыгнула на сошках, звук выстрела звонко и гулко отразился от стен, а человек, в которого я целился, чуть дернул головой и осел вниз. И сразу же захлопали винтовки Сэма и Дрики.

По мостику "Азимута" как коса прошла, мгновенно прекратив веселье и уничтожив азарт. Стрельба оттуда прекратилась как оборванная. Как минимум четверо из них упали, остальные или залегли, или бросились по трапам вниз. Я видел, как один из них запутался в широченных штанах и покатился вниз по узкому трапу, а брюки свалились почти до коленей, связав ноги. Второй негр споткнулся об упавшего и полетел вниз, выронив оружие.

Через большие окна были видны люди и на нижнем мостике, на которых мы перенесли огонь. Перенесли разом, без команд и не сговариваясь, просто потому что других видимых целей уже не оставалось. Мысли о том, что мы уже победили, что можно остановиться, уже не было. Появился азарт, мысли из головы ушли. Мысль осталась одна, о том что нужно нанести как можно больше ущерба, как можно больше потерь. Винтовки грохотали вперегонки. Я дострелял двадцатизарядный магазин в рубку, явно кого-то убив, а второй начал высаживать туда же, норовя нанести как можно больше ущерба приборам. Из щелей пламегасителя вырывались хвосты пламени, резиновый затыльник приклада бил в плечо, а я все стрелял и стрелял, до боли закусив губу. Потом еще магазин, в двигательный отсек, и туда же стреляли остальные. Было хорошо видно, как белоснежный борт покрывается черной сыпью пулевых пробоин, как отслаивается местами рваными кусками фиберглас. Ответного огня не было, хотя живые на борту оставались наверняка.

Стрельба прекратилась разом, после того, как Сэм крикнул:

– Все! Хватит! Хватит!

"Азимут" заворачивал по часовой стрелке, явно никем не управляемый. Из машинного отделения поднимался негустой дым, которого только что не было – все же повредить двигатель удалось. Затем яхта резко прибавила ходу, выровнялась и пошла от нас вниз по течению, постепенно удаляясь к противоположному берегу.

Вот так… справились. С чем справились – это уже другой вопрос. У меня пока было твердое ощущение, что справился я больше с самим собой, научился поступать так, как никогда бы не поступил раньше. Если я начну логически обосновывать этот поступок, то обосновать смогу, никаких сомнений. Все налицо – и признаки агрессии со стороны негров, и поведение, и сам их типаж – никаких сомнений в том, что это не ученики воскресной школы, и все же… На первый выстрел я их старательно "раскручивал", чего уж перед самим собой таиться. А то, что без стрельбы не разойдемся, я решил заранее, еще до того, как они вообще узнали о нашем здесь существовании. И получается, если глядеть глубоко-глубоко внутрь, что начал это я.