Александр Муркин - Волколак

– Они часть меня. Там нервы идут, и кровяные сосуды. Больно, как палец себе отрезать, и кровь остановить трудно.

– Понятно. А они чего ни будь дают? Ну там, от солнечного света тебя кормят?

– Слышу я хорошо.

– На сколько хорошо?

– Достаточно, чтоб слышать прямо сейчас, что у Черепаха два сердца, одно больше и медленней другого. Или например, слышу, как ползёт вон в тех кустах наш пёсик.

– Пёсик тут?!

– Вторые сутки вокруг шатается.

– А почему сразу не сказал?

– Я его утром заметил. Утром второго дня. И понял, что он всю ночь бродил вокруг лагеря. Я его во сне слышал, но не проснулся. Раз ночью не напал, значит, у него другие планы.

– Расскажи про него.

– Это был человек. За пять лет до войны пытался продать какой-то секрет американцам. И попался. Подробностей не знаю.

– Не слишком хорошо.

– Да. Его, естественно, осудили в смертники и передали нашему профессору. А Полковник курировал его со стороны армии. Ему вкололи наномут, превративший его вот в такого пёсика. Проект назвали «Зверь». Но этот гад очень искусно притворился, что ему полностью отшибло память и стёрло личность. Наверно, он был в прежней жизни неплохим психологом. Во всяком случае, он обманул всех. Проект посчитали неудачным. Возможно, если бы не его саботаж, сейчас наши войска делали бы Парад Победы по улицам Вашингтона. Его боевые качества вы видели. Мы бы вкололи наномут сотне тысяч бойцов, и захватили бы Америку за неделю. Вот такой вот милый пёсик.

Капитан с каждым словом мрачнел всё больше.

– Какие у него боевые качества? Его легко убить?

– Регенерация у него на уровне амёбы. То есть, если вы его не убили сразу, и он уполз, на следующий день он вернётся и убьёт вас. Когда ему ради эксперимента отрезали все четыре лапы, он их регенерировал за два месяца. При этом его не кормили, только пить давали. Исхудал, конечно. А двигаться он может со скоростью в половину звуковой. В смысле, бежать с такой скоростью. А когти на концах лап при этом двигаются с полной звуковой скоростью. Скорость реакции такова, что он видит летящие в него пули и уворачивается от них.

– А лазер его убьёт?

– Ну, если его разрезать пополам, то да. Но ведь в него ещё и попасть надо. Он ведь не просто бежит с полузвуковой скоростью. Он ещё и зигзагом при этом бежать может.

– Значит, на нас охотится Зверь, которого почти невозможно убить?

– Похоже, что так.

– А если капкан поставить? Или отраву кинуть?

– Не забывайте, в образе зверя сидит очень умный человек. Кроме того, у него чувствительный нюх. Точно не знаем, но он должен быть не хуже лучших пород поисковых собак.

– Почему же ты сразу не сказал?

– Есть у меня подозрение, что он нас слышит. Прямо сейчас.

Капитан всмотрелся в кусты. До них было метров двести.

– Ты уверен, что он там?

– Я его прекрасно слышу. У него громкое сердце с очень характерным двойным ударом.

– Как думаешь, что ему надо?

– Не знаю. Но, судя по его единственным словам, что он сказал нам, перед тем, как сбежать, за те пять лет, что он просидел в клетке, у него появилась идея фикс, что человечество недостойно права жить.

– Совсем хреново. А почему на него мутаген не подействовал? Или подействовал?

– Не подействовал. Это Профессор и пытался выяснить. До того, как умер.

– Чего он Полковника убил?

– Так ведь он прекрасно знал своих тюремщиков. И в лицо и на запах.

– А чего тогда вас не убил.

– Наверно, думал, что мы погибнем. Ситуация действительно была сложной, спаслись чудом. Спасибо Немому. Додумался намотать на швабру тряпку, и заткнуть дыру, сквозь которую ползли многоножки. Те, конечно, тряпку быстро разгрызли, но мы успели удрать.

– Так может, он за вами идёт?

Фиалка напрягся, задумался,

– Не думаю. Хотел бы убить, убил бы.

– Зверь бы убил. Но ты сам сказал, что в шкуре зверя ум человека. Может, он хочет растянуть месть?

Фиалка в сомнении покачал головой,

– Вряд ли. Он всегда убивал сразу, как только предоставлялась возможность. Ум то у него человеческий, но набекрень сдвинутый. Желания, похоже, всё же звериные.

– И многих он убил?

– Восьмерых за три года перед войной. После начала войны ему такой возможности не давали.

– А кого убивал-то?

– Смертников. Запускали их в катакомбы. От туда только один выход, и повсюду баллоны с усыпляющим газом. И одного лаборанта, тот ему подставился однажды.

– Значит, газ на него действует?

– Только если он не может убежать. То есть в закрытом помещении.