Андрей Лазарчук: Темный мир

Потом они ворвались на первый этаж, а мы сверху бросали в них гранаты. Там тоже не один полег. Но и нас уже четверо осталось.

Подвал обнаружил я – искал последнюю позицию, чтобы отстреливаться, когда они будут уже и на втором этаже. А в подвале…

То ли это был морг. То ли тайное кладбище. В общем, ребята, там было несколько десятков скелетов и высохших трупов. Тут если летом труп в гальку закопать, он не разлагается совсем, а становится почти стеклянным, с восковой прозрачной кожей. Мы поднимали нескольких таких…

В общем, я решил, что им эти трупы и кости и нужны, а мы – досадная помеха. Сказал Маркушкину. Он согласился.

(Да-да, у меня был безумный приступ паники, и сержант набил мне морду. Но если резюмировать, то было именно так: я ему сказал, и он согласился.)

Тогда я взял белый платок и пошел на переговоры.

А они, видимо, подтянули снайпера. Пока я шел, Витьку Болтыха убили, а Маркушкину прострелили голову. До этого он все шутил, что для сержантов это самое безопасное ранение… Но я это потом узнал, когда вернулся.

В общем, я сказал так: если вам нужно то, что в подвале, – забирайте, стрелять не будем. А в противном случае – мы уже сообщили артиллеристам наши координаты, и они в восемь стволов… мы действительно пытались вызвать артиллерийскую поддержку, гаубичная база была неподалеку, и «одиноко стоящее строение» «Мсты» разнесли бы просто по топографической карте; но связь не удалось установить вообще ни с кем. Я блефанул, но блеф удался. Бандиты утаскивали кости, мы с Ларионом сидели и держали на коленях голову Маркушкина, а повязка все равно промокала…

Утром связь восстановилась, и нас забрал вертолет. Все-таки они иногда прилетали…

И вот сейчас я ходил в тот самый подвал и приносил требуемые кости, и подвал иногда становился тем, где Волков держал нас в заложниках, а иногда – волчатником с клетками, тоже полными костей.

Но иногда это вдруг оказывался зеленый шатер в Весиалюэ, и я слышал другое пение, а в просветах ветвей плыли другие облака. И мне казалось, что вот это-то и есть подлинное, неподдельное, настоящее… Место, где нет времени… однако все равно приходилось возвращаться в подвал за костями, пыльными, сухими, почти картонными – если бы не костяной шорох и перестук, сопровождавшие каждое мое движение..

Потом мне сказали: ты пей, пей. Передо мной была прозрачная деревянная чашка с молоком, как бы висящая в воздухе. И лишь много времени спустя я увидел руку, а потом лицо. Это была Ирина Тойвовна. И ничего не говори, добавила она молча, ты пока не сможешь. Спи.

И я уснул, и во сне встретил Маринку – и сквозь ее лицо вдруг проглянуло то, что я увидел за миг до взрыва. Надо было проснуться, но не было сил. Тогда я сказал, что мне плевать, какая она есть, все равно она мне как сестра, вот.

А когда я проснулся снова, был какой-то гомон, суета, рев моторов и громкие крики, и меня куда-то несли на носилках пацаны в эмчеэсовской форме. Я попробовал сесть, но мешал ремень, охватывающий грудь.

– Лежи, лежи, – сказали мне. – Пока доктор не осмотрит, считаешься тяжелым.

– Что случилось? – спросил я.

– Угорели, – сказал тот, который шел в ногах и которого я видел. – Хорошо, никто не насмерть. Собаке спасибо скажите, выволокла вас…

Я повернул голову набок. Отдалось дикой болью. Место мне было совсем незнакомым, диким и заброшенным. Но у заросшего забора стояла Лиля, опустив длинные, почти до колен, руки, а рядом с нею – огромная собака самого страшного вида. Хукку, вдруг вспомнил я. И тут же, как бы в пробоину, проделанную собачьим именем, сунулось: как я во сне или в видениях много раз слышал пение – странное, с чуждыми, инопланетными какими-то гармониями, без слов или со словами, не похожими на слова…

– Лиля, – позвал я, но она не услышала. Слишком все шумело вокруг.

Меня погрузили в вертолет – в большой, как сарай, Ми-8. Я некоторое время недоумевал, почему за мной одним прислали такой большой вертолет. Но минут через десять принесли сразу двое носилок, и на одних лежала Аська, а на других – Патрик. Обе, кажется, были без сознания. Им быстренько подключили капельницы… На следующих носилках оказался Артур, вроде бы в сознании, но ни на что не реагирующий. А на следующей паре – Шарп и Вика. Шарп, кажется, был самый тяжелый – голова его бессильно болталась, пока его носилки закрепляли на кронштейнах. Потом погрузили Джора – и Хайяма! Джор даже помахал мне рукой. А потом без носилок, просто придерживая под руки, привели Сергея Рудольфовича. Он уселся на откидывающуюся табуретку и обхватил голову руками. И мне казалось, что сейчас должны принести кого-то еще, но нет – запрыгнули спасатели, дверь закрылась, вертолет завибрировал, винты засвистели…