Макс Острогин - Бог калибра 58

— Камышовый? — спросил Доктор.

— Обычный. Простой. У нас в Рыбинске все такие, рыбу едят, вырастают от этого.

— Понятно, — сказал Доктор. — Сейчас мы его блоходавом помажем.

Доктор капнул на пузо Папы густую зеленую каплю, и через минуту с кота стали сбегать неприятные по виду постояльцы. Одни похожие на черные зерна овса, другие как желтые лесные ползучки, третьи мелкие, но если взглянуть на них сквозь толстое стекло, то увидишь маленьких рачков. Живность покидала Папу в панике.

— Теперь долго не заведутся, — сказал Доктор. — Может, пострижем?

Я против стрижки ничего не имел, Доктор достал стригальную машинку, пощелкал ею в воздухе и быстренько лишил Папу значительной части растительности. Лысый Папа выглядел несколько синевато, но в целом мне понравилось.

После Папы Доктор вопросительно повернулся ко мне, я пожал плечами и от обеззараживания не отказался. Мне накапали на голову. Я ничего не почувствовал. Однако друзья с меня тоже посыпались, правда, немного, гораздо меньше, чем с Папы. Доктор дал мне специальный амулет-блохоловку, который должен был предотвратить меня впредь от вшей и прочей мелкой дряни.

Петр тем временем изготовил клетку. Я не заметил, как он это сделал, но результат мне понравился, получилось неплохо. Пока Папа не проснулся, мы вернули его обратно.

Теперь Папу было гораздо проще прополаскивать в воде, прутья клетки стали не такими жесткими, как раньше, а по четырем сторонам Петр приделал особые внутренние подушечки, пропитанные инсектицидом, — для мягкости и для предотвращения проникновения новых блох.

Петр предлагал еще какой-то бронежилет, но я отказался. Хороший стрелок пробьет любой жилет, плохой и так не попадет, а против тварей никакой бронежилет не поможет, только помешает — быстро не убежишь. Взял лишь пластиковую кольчугу, растягивающуюся, почти невесомую, защищавшую тело от мелких рваных ран, от попадания зараз и мелких паразитов.

Про левые слезы вспомнил, не вспомнил даже, из кармана они просыпались, запрыгали по полу. Петр достал магнит, и слезы тут же прыгнули к нему на высоту метра. Он собрал их по одной, расплющил и просверлил дырки. После чего нанизал слезы на цепочку. Вернул мне. Сказал, что к удаче. Я и так знал, что это к удаче. И излучение какое-то отгоняет.

К вечеру экипировка была закончена, мы сели и выпили какого-то травяного чая, в котором, как я определил, была мята и ромашка. Петр рассказал несколько забавных историй, случившихся с ним и с другими во время попыток пробраться на запад, Доктор рассказал о смешных происшествиях из своего опыта, как он однажды должен был отрезать одному покалеченному руку, а отрезал ногу, я тоже поведал веселое, как Ной хотел сварить суп из смородиновых улиток, а ему попались улитки пескоструйные, хорошо время провели.

Я вышел из оружейной с необычным чувством. Какой-то повышенной уверенности. Готовности к бою. Всемогущества почти что. Направлялся в комнату, шагал прямо. Не втянув плечи и не наклонив голову, как робкая водяная крыса, а по центру коридора, расправив плечи, и неожиданно для себя высоко держа голову. Мне казалось, что даже росту во мне прибавилось, я смотрел вокруг с какой-то небывалой высоты, точно распрямились в спине сплющенные позвоночники.

Гордыня, вдруг вспомнил я. Один из самых опасных грехов, так учил Гомер. Наверное, самый опасный, наверняка смертный. Когда человек впадает в гордыню, он забывается. Не смотрит за собой, за запахом, оставляет следы — и все. Я вдруг испугался, что здесь, в спокойствии бронированных комнат, забыл самое, самое главное, заповедь, без которой не оставался жив ни один истребитель.

Ибо должен ты красться, но не вышагивать гордо!

Главную заповедь.

Очень хотелось забиться под койку, загородиться железным ящиком с одной стороны и железным шкафом с другой, прижаться к стене, к теплой трубе, обнять карабин и спать. Но я поборол себя.

Разделся. Снял комбинезон и ботинки, убрал в вертикальный ящик. Сел на койку, пружины скрипнули и прогнулись, я лег и закрылся одеялом. Хорошо.

Наверное, хорошо, не надо скунсом поливаться.

Немного смущала закрытость помещения. Выход один, если что-то случится — так тут и сгинешь. Надо подумать над этим будет. Под потолком вентиляция, наверное, при случае, получится через нее выбраться, трубы достаточно широкие. С другой стороны, кто-нибудь и через эти трубы влезть может, надо проверить — есть ли там решетки?