Олег Верещагин: Я иду искать. История первая

Кликуха сама по себе была вполне заслуженной. Я, например, стараюсь не смотреть на фотки тех лет — одно расстройство, честное слово. ТАКОГО просто хочется обозвать жиртрестом. Но одно дело — кличка, пусть и обидная, а совсем другое, когда тебя лупят.

А Олег меня лупил. Да ещё как! Сдачи ему дать я не мог — просто не умел, да и боялся. Колотить меня ему доставляло удовольствие. Если покопаться в умных вещах вроде «подсознания» и «комплексов», то можно решить, что он колотил меня как раз потому, что мы были тёзками, его злило, что такое же имя носит человекообразное бегемотоподобное. Так что понять его было можно.

Но мне от этого было не легче. Что я мог? Жаловаться родителям значило прослыть «стукачом», тогда лучше повеситься — это понимают в первый месяц подготовительного класса. Можно было реветь втихомолку да строить планы грандиозной мести обидчику. И всё-таки достал он меня окончательно не кулаками. Просто на переменке причалил к подоконнику с двумя своими приятелями — это было уже в третьем классе — и начали они там что-то нести, вроде даже и не про меня. Потом Олег спросил Сашу Рыльева по кличке Рыло, своего вернейшего «шестёрку»: «Санёк, а ты рожи смешные показывать умеешь? — тот заорал, что а как же, конечно, и Олег его попросил — Ну покажи. » И Сашка со словами: «Гляди, вот!» — ткнул меня в лицо пальцем.

Я убежал с уроков даже без рюкзака. Просто не мог больше. Дома стащил из шкафа деньги (!!!), побежал на рынок и с лотка купил пакет «гербалайфа» — тогда как раз был его бум. Вернулся домой — и...

Неизвестно, успели бы меня откачать, или нет, потому что в целях радикального похудения я собирался сожрать пакет целиком. Но тут как раз явился мой фазер. Он тогда только-только ушёл из армии и развернулся в авторемонтном бизнесе, отразил несколько «наездов» и счёл, что настала пора обратить внимание на семью. Для меня это оказалось удачей. Фактически он застал меня «с занесённым пакетом».

«Гербалайф» он отобрал и спустил в унитаз. Я ждал разборки по поводу денег и, возможно, даже физической кары — но фазер вдруг поставил меня между колен — сам он гордо сидел на унитазе, — долго рассматривал и грустно констатировал: «Нда. Упустил. Ну ничего. »

Круто, да?! Но как мне потом пришлось... Позже я читал «ОНО» Стивена Кинга — если кто помнит, у одного из главных героев были те же проблемы, что и у меня. Как я его понимал, когда читал!

Фазер... а, пошло оно! Отец у меня каэмэс по боксу. Ну, он и взялся меня наставлять. Мало того! Притащил меня на стадион «Динамо» к какому-то своему знакомому, руководителю конно-спортивной секции, и буркнул: «Этому найдёшь ярославского битюга. Не будет появляться на занятиях — звякни. » А под занавес забабахал меня в кружок фехтования при областном Доме Детского Творчества.

ДДТ.

И начались для меня муки не хуже освенцимовских. Нет, неплохо, конечно, научиться раскидывать противников парой тычков кулака. Я, правда, заикнулся, что каратэ лучше, но отец мне серьёзно сказал: «Запомни, парень — настоящие мужики дерутся кулаками. » Но начали мы с зарядки — после каждой с утречка пораньше я дышал, как рыбка на песке. На «Динамо» мне приходилось в основном чистить в стойлах и подметать проходы. В фехтовальной секции просто ничего не получалось. Правда, ребята везде подобрались хорошие, никто надо мной не смеялся особо. А за то же «Динамо» я отцу особо благодарен, потому что там познакомился с Вадимом... но это особый разговор.

А пока у меня даже читать времени не оставалось — а читать я научился и полюбил ещё до школы, это маме спасибо. И самое главное — лупить-то меня в школе не перестали! Наоборот — скрыть мои занятия не удалось, и начались — плюс к пинкам и щелбанам — ещё и добавочные насмешки...

И как-то странно... Я занимался. Пыхтел. Плакал. Потом перестал пыхтеть и плакать. Потом перестал быть мишенью на фехтовальной дорожке. И бить по отцовской ладони уже не приходилось — он хмыкал и говорил: «Выбьешь, чем я от наездов отмахиваться буду?» И стипль-чез [1] Скачка с препятствиями. вдруг перестал пугать и начал увлекать. И новую одежду приходилось покупать больше по росту и меньше по объёму. А жил я — как прежде. Короче — боялся и получал.

Изменилось всё, когда я вернулся с летних каникул в шестой класс, за лето, проведённое в деревне, практически полностью позабыв, кто я есть в школе. Отдыхал я в Троицкой Дубраве, в восьмидесяти километрах от нашего Тамбова, и местные пацаны восприняли меня просто как... как пацана. Не «жиртреста» — да я им уже и не был.