Андрей Посняков - Кокон

Максим откинулся на стуле — он снова пришел в гости подземным ходом, все туда же — в электромеханический цех. Трушина не было — мотался где-то на территории по каким-то своим, «авторитетным» делам, так что разговаривал он только с инженером.

— Не хочу тебя расстраивать, Максим, но… — Григорий Петрович вдруг помолчал, словно бы собирался с мыслями. — Я знал нескольких таких вот… дельтапланеристов. Слышал даже рассказы — как они поднялись в это желтое небо… И приземлились… некоторые — здесь же, на лугу, у речки… Мертвые!

— Мертвые?

— Ты ведь помнишь Мишу? Приятель мой, кряжистый такой, сильный.

— Миша? Конечно, помню! Так он…

— Увы… Сильнейший электрический импульс! Поверь, я в таких делах разбираюсь. Алексей тоже собирался так же отправить отсюда семью, но не решился. Даже если и можно прорваться, кто знает — что там? Еще ни один человек не возвращался.

— Ничего, — упрямо набычился Макс. — Я попробую.

— Будешь строить дельтаплан?

— Зачем дельтаплан — самолет!

— Самолет?!

— У меня даже уже есть пилот. Правда, не очень опытный… Только понадобится ваша помощь… Поможете?

— Сделаем все, что в наших силах, — заверил инженер.

Нужна была изоляция. С помощью Трушина и Петровича Максим раздобыл несколько пластиковых листов, резину — все прятали на дальнем складе, там, где находилась приснопамятная прорабская. Оттуда же и решили уйти, лишь выбрать удачный день… так, чтоб побег был не сразу замечен. Еще, конечно, волновал самолет… Правда, Сашка заверил, что по этому поводу можно не волноваться.

— Понимаете, я и раньше хотел, уже отыскал горючее, целую бочку, осталось только перекачать в баки… и тут…

— Забрали?

— Сам попался… по-глупому. Понимаете, есть очень хотелось.

Конечно, по уму — так парня надо было послать вперед, первым. Чтоб посмотрел, если надо, подремонтировал… Однако, с другой стороны, можно ли было вполне доверять этому трансвеститу? Сказать сложно. Лучше уж держать его рядом, в конце концов, это же единственный пилот — если не врет, конечно.

— Ты точно справишься?

— Да что там справляться-то? «Аннушкой» управлять просто. Взлететь взлетим, нам бы главное — где-нибудь потом сесть.

— Ты главное, взлети. А уж потом сядем. Усе! Знаешь песню «Летят утки»?

— Нет… А что?

— Для мягкой посадки это — самое главное.

Самолет стоял на самом краю луга, ветхий на вид, с коричневыми потеками ржавчины и облупившейся краской. Подойдя ближе, Тихомиров отпустил руку Олеси и, обернувшись к Сашке, с сомнением покачал головой:

— Он хоть летать-то может?

— Спрашиваете! — ухмыльнулся трансвестит. — Нам, главное, горючее сейчас залить. Вон, видите — бочка? Отвинчивайте пока горловину, а я загляну в ангар, поищу шланг.

На небе улыбалось затаившееся за золотистыми облаками солнце, в густой траве ярко желтели лютики. Максим обнял девушку за плечи:

— Не боишься?

— Отбоялась уже. Даже не верится, неужели мы сейчас вырвемся из этого ада? Неужели… неужели там, за облаками, нормальная жизнь? Знаешь, Максим, а почему тогда они нам не помогают? Ведь целый город исчез… ну, полгорода. И МЧС должно бы тут быть, и какая-нибудь правительственная комиссия…

— А может, они и есть, — тихо промолвил Макс. — Мы же пока ничего не видим. Вот вырвемся… Подожди-ка…

Подойдя к стоявшей сразу за самолетом бочке, молодой человек ловко забрался по лесенке на самый верх, к люку. Открутив горловину, довольно улыбнулся:

— Смотри-ка, тут еще и помпа! Где ж наш пилот-то?

И, словно в ответ на эту его фразу, в распахнутых воротах ангара появился наконец Сашка. Почему-то без шланга.

Немного постоял и нерешительно махнул рукой:

— Эй! Максим, давай скорей сюда! Тут одному никак.

Что-то в его поведении вдруг насторожило Макса, до этого момента трансвестит никогда не обращался к нему на «ты»… не считая, так сказать, момента знакомства… А тут с чего вдруг?

Может быть, хочет о чем-то предупредить? Или просто волнуется… Опять же — с чего? До этого ведь, пока ползли по подземному ходу, не волновался…

— Сейчас приду. — Тихомиров тоже помахал парню. — Ты шланг пока тащи.

— Хорошо. — Сашка поспешно — как-то даже слишком поспешно — кивнул и с готовностью исчез в ангаре.

А Тихомиров решил не спешить. Вытерев об рубаху руки, медленно спустился с бочки, пригладил волосы и тихо шепнул:

— Иди-ка, милая, в самолет. Во-он вокруг бочки, так, чтоб из ангара видно не было.